Доу Чжао слушала и… вдруг поняла, что ей почему-то радостно.
Уголки губ непроизвольно поднялись.
Сун Мо тут же удивлённо заметил:
— Ай, да ты, оказывается, терпеть не можешь Ван Синьи!
— Разве это не очевидно? — с укором бросила Доу Чжао. — Моя мать покончила с собой — да, это было связано с её характером, но, если бы Ван Инсюэ не была дочерью Ван Синьи, всё бы сложилось иначе. Раз уж их дом теперь в беде — разве мне не радоваться?
Сун Мо тут же воодушевился:
— А как ты смотришь на то, чтобы намекнуть Ван Синьи на его место?
Доу Чжао тут же встревожилась и поспешно сказала:
— Сейчас он, как ни крути, один из влиятельнейших сановников у границ. У тебя дела куда важнее, не стоит из-за какого-то Ван Синьи втягивать себя в неприятности!
— Успокойся, — ответил Сун Мо, сияя ещё больше. — Я ведь ещё хочу прожить с тобой долгую жизнь, состариться вместе. Тратить свои дни на такого, как он? Ни за что.
Но Доу Чжао, вспомнив, каким своевольным он был в прошлой жизни, всё равно не могла быть спокойна. Она настояла, чтобы Сун Мо пообещал ей.
Сун Мо рассмеялся, зацепил её мизинец своим:
— Давай, заключим уговор. Лагоу, на мизинцах, идёт?
И Доу Чжао и вправду протянула палец и зацепилась с ним мизинцем.
Сун Мо не мог удержаться от смеха и крепко прижал её к себе:
— Как же мне повезло — взял в жёны такую интересную девушку!
Доу Чжао поспешно одёрнула его:
— Ребёнок! Осторожнее, не забывай про ребёнка! — А потом, шутливо усмехнувшись, добавила: — И только сейчас ты понял, что у тебя хорошая жена?
Сун Мо вдруг замолчал. Улыбка на губах постепенно угасла. Он осторожно взял её лицо в ладони, серьёзно посмотрел ей в глаза и тихо сказал:
— Я с самого начала знал, что взял в жёны лучшую женщину…
Именно поэтому тогда он и пошёл на всё, чтобы жениться на ней.
Но это он оставил при себе, промолчал.
Решил, что о тех вещах, что он сделал в прошлом, Доу Чжао никогда не должна узнать.
Доу Чжао испугалась его внезапной серьёзности и насторожённо спросила:
— Что-то случилось?
— Ничего не случилось, — рассмеялся Сун Мо, перевернулся и лёг рядом, глядя в потолок. В его голосе прозвучали и шутка, и лёгкая задумчивость:
— Просто подумал… как странно всё устроено в этом мире. Ты — в Чжэньдине, я — в столице. Люди с разных концов поднебесной… и всё же мы стали мужем и женой.
А главное — так близки друг другу.
Неужели это небеса решили вознаградить его за все прежние страдания?
Сун Мо молча подумал об этом.
И Доу Чжао тоже чувствовала — всё это похоже на чудо.
В прежней жизни она была всего лишь незаметной женщиной во внутреннем дворе, а он — человек, перед именем которого замирали все придворные, весь двор. А теперь… они по воле случая стали супругами. И он так бережно, так нежно относится к ней. Всё словно во сне.
Эта мысль мелькнула — и вдруг заставила её замереть.
А вдруг это и вправду сон?
Она взяла и ущипнула Сун Мо.
— Ай! — вздрогнул он, сразу глядя на неё с тревогой. — Что такое? Тебе плохо?
Доу Чжао не сдержалась и засмеялась.
Ну и пусть сон.
Если это сон — пусть он никогда не кончается.
Она бросилась в объятия Сун Мо и молча прижалась к нему.
Тёплые объятия. Чистый, прохладный запах.
Это — Сун Мо.
Как это может быть сном?
Доу Чжао тихонько поцеловала Сун Мо в подбородок.
Сун Мо нарочито испуганно выдохнул, притворно строго сказал:
— Ты меня тоже дразнишь? За последствия будешь отвечать сама!
Доу Чжао улыбнулась с нежной поблажкой. Её смех был тёплым, сладким — как утренний свет сквозь полог.
…
На следующий день у Сун Мо был выходной. Он отправился в резиденцию Дунпин бо.
На нём была прямой покрой из ханчжоуского шёлка цвета молодой бамбуковой листвы. Весенний ветерок ласково трепал полы одежды. Его лицо, словно выточенное из нефрита, излучало спокойствие и сдержанную грацию — как весенний день: тёплый, но пьянящий.
Дунпин бо невольно вздохнул с восхищением:
— Наследный сын и вправду не зря считается первым красавцем столицы!
Сун Мо невольно нахмурился.
Дунпин бо тут же понял, что сморозил глупость, поспешно засмеялся и пригласил Сун Мо в кабинет.
Сун Мо заговорил о Цзян И:
— У нас с ним есть небольшая связь по храмовой линии, да и рекомендовал его господин Ма. Парень смышлёный, толковый. Надо бы дать ему шанс. Как раз в армии Уцзюнь освободилась должность тунчжи, я подумал — может, перевести нынешнего командующего Южного города туда, а Цзян И поставить командовать Южным городом. Как вы на это смотрите?
В Уцзюне, как известно, служивые люди так просто не покидают лагерь. Даже повышение на одну ступень не всегда лучше, чем остаться в Учэне,— там и свободнее, и «масла» побольше капает.
Фактически это было предложение уступить тёплое местечко Южного города ради Цзян И.
Дунпин бо, разумеется, не собирался из-за такой мелочи портить отношения с Сун Мо. Он с готовностью согласился — в конце концов, он всего лишь временно исполнял обязанности в Учэне. Такой случай, где можно пойти навстречу, пустить дело по течению и заработать хорошее отношение, глупо было бы упустить.
Но всё же Дунпин бо не удержался и осторожно поинтересовался:
— …Вэй Тиньюй ведь уже два года как занимает пост заместителя командующего. Может, стоит подумать о каком-то перемещении?
В душе Сун Мо лишь холодно усмехнулся, но на лице сохранил мягкую, благожелательную улыбку:
— Хоу Цзинин — хоть и мой свояк, но старше меня по возрасту, к тому же за ним стоит дом Ван. Есть вещи, в которые мне, право, неловко вмешиваться.
Дунпин бо, услышав это, сразу вспомнил, что Вэй Тиньюй попал в Учэн именно благодаря Ван Синьи, и при этом припомнил последние скандальные слухи, что полнились столицей о доме Ван. Всё сразу встало на свои места — и на его лице появилось выражение внезапного просветления.
— Вот оно что! Да, да, разумеется. Унаследованные связи — дело тонкое. Опасения господина наследника вполне разумны, — закивал он, улыбаясь, и пригласил Сун Мо к чаю, ловко переведя разговор на другое.
Однако слухи по Учэну уже расползались, как сухой огонь в степи: все знали, что Цзян И сумел подобраться к наследнику гуна Ин и благодаря этому вот-вот станет чжихуэйши Южного города.
