Когда люди из стражи Учэн смотрели на Вэй Тиньюя, в их взглядах всё чаще появлялось нечто вроде скрытого любопытства.
Сам Вэй Тиньюй, как человек медлительный в подобных вещах, лишь после официального назначения Цзян И на пост заместителя командира Южного города вдруг осознал, в чём тут дело.
Он вспомнил, какими взглядами его провожали коллеги в управе, и не выдержал — не просидев на службе и четверти часа, как уже ушёл.
Вернувшись, он сказал Доу Мин:
— Найди время и съезди в резиденцию гуна Ина, навести Шоу Гу. Передай, что Сун Яньтан на днях выдвинул на должность заместителя командира Южного города человека, с которым у него нет ни родства, ни близких связей. Разузнай, что там происходит.
С каких сторон ни посмотри — по родственным связям и по прежним отношениям — Сун Мо должен был выдвинуть именно его.
История с Цзян И внезапно заставила Вэй Тиньюя ясно увидеть: с тех пор как он женился, он ни разу не сидел с Сун Мо за чаркой, не говорил с ним по душам.
Да, за последнее время Сун Мо и впрямь слишком охладел к нему.
Доу Мин слушала — и злость у неё внутри вскипала. Но, вспомнив, что они с Вэй Тиньюем только недавно помирились, ей всё же пришлось подавить раздражение, спрятать гнев в глубине души. Улыбка на лице, впрочем, получилась натянутой.
— Шоу Гу ты всё еще позволяешь себе так её называть? — сказала она с притворным спокойствием. — Осторожнее, как бы ты чего лишнего при Сун Яньтане не ляпнул. Тогда всем будет неловко.
Она сделала паузу и, сдержанно, но с колючестью в голосе добавила:
— Ты ведь знаешь: с тех пор как я вышла за тебя замуж, Доу Чжао ни разу не удостоила меня даже вежливой улыбки. Я к ней пойду — только себя унижу. Уж лучше ты сам сходи к Сун Яньтану. Ты ведь не устаёшь вспоминать, как хорошо вы раньше ладили? Вот и поговори с ним напрямую. Дело-то, в конце концов, пустяковое, не должно быть сложно.
Вэй Тиньюй прекрасно понимал, в чём дело.
Даже в те времена, когда Сун Мо относился к нему лучше всего — помогал с торговлей, дарил породистых лошадей, знакомил с нужными людьми, — чем больше он узнавал о Сун Мо, тем сильнее чувствовал перед ним страх. Постепенно, встречаясь с ним, он начинал теряться, мяться, говорить вполголоса — боялся, что переберёт с вином, скажет что-нибудь не то и вызовет у Сун Мо отвращение.
А когда в резиденции гуна Ина вспыхнул скандал, он сразу захотел воспользоваться случаем, чтобы отстраниться, отмежеваться от Сун Мо — именно тогда и сказал сестре те слова.
А теперь, когда Сун Мо был с ним и холоден, и отстранён — куда уж ему лезть самому? Он и приблизиться-то не решался.
Но при Доу Мин он не мог прямо признаться в этом. Оставалось только стиснуть зубы и, преодолевая неловкость, пригласить Сун Мо выпить.
Как только Сун Мо услышал, что Вэй Тиньюй пожаловал к ним домой, в душе у него сразу возникло чувство неприязни. Он велел Чэнь Хэ:
— Передай слугам: если хоу Цзинин ещё раз придёт, пусть его принимают в восточном садовом павильоне. Чаем угостить — и достаточно. Нет нужды бегать по всему дому, разыскивая меня или госпожу.
И, чуть помедлив, добавил:
— У меня сегодня ещё докладные для Хуаншаня писать. Сходи, узнай, чего он хочет. Если дело не срочное — помоги, чем сможешь. А если что-то важное — пусть скажет тебе, а я уж сам решу, стоит ли вмешиваться.
По сути, всё это означало одно: больше с Вэй Тиньюем он встречаться не собирался, как и помогать ему — тоже.
Чэнь Хэ только про себя хмыкнул: хоу Цзинин и впрямь упрям до недоумия — неужто не понял, что в павильоне Ичжи ему теперь не рады?
Чэнь Хэ направился в павильон.
А Вэй Тиньюй тем временем, сидя в цветочном зале, выжидал, надеясь лично поговорить с Сун Мо. Он хотел попросить о продвижении по службе — и кому же говорить о таком, как не самому господину наследнику?
Но стоило перед ним появиться всего лишь слуге, как всё решимость исчезла. Он мялся, путался в словах, сам не понимая, что именно говорит, и в конце концов, понуро поднявшись, разочарованно откланялся.
Чэнь Хэ тут же передал распоряжение Сун Мо по всему дому.
А Вэй Тиньюй, не добившись ничего в поместье гуна Ин, отправился в резиденцию гуна Цзинь.
Когда Вэй Тинчжэнь узнала о произошедшем, у неё буквально затряслись руки от злости:
— Ты что, до сих пор не понял?! Сун Яньтан так с тобой обошёлся именно из-за Доу Мин! — с упрёком воскликнула она. — Я тебе с самого начала говорила: эта Доу Мин — беда в женском обличье. Просила тебя не жениться на ней — ты не послушал! Вот теперь и получай — Южный город уже почти был у тебя в руках, и на глазах уплыл!
Она зло продолжала:
— Запомни: если и дальше будешь так же упрям, ещё не раз пожалеешь. Подожди, всё у тебя впереди…
Вэй Тиньюй почувствовал, как раздражение буквально разрывает его изнутри:
— Всё это уже в прошлом! Что толку сто раз талдычить одно и то же? Что, мне теперь, по-твоему, развестись с Доу Мин?!
Но, заметив, как у сестры загорелись глаза при этих словах, он перепугался не на шутку и поспешно добавил:
— Даже если я с ней разведусь — что, Сун Яньтан после этого будет относиться ко мне по-старому? А вдруг я тем самым и семьи Доу и Ван против себя настрою — проблем станет только больше!
Он торопливо говорил это, надеясь окончательно выбить из головы сестры опасную мысль.
Как он и опасался, глаза Вэй Тинчжэнь померкли. Помолчав немного, она сдержанно произнесла:
— Ладно, я поговорю с твоим зятем. Может, у него будет какая-нибудь мысль.
А Вэй Тиньюй возвращаться домой не хотел. Он остался в резиденции, проводя время с племянниками — играл с сыном и дочерью сестры, попутно дожидаясь, когда вернётся Чжан Юаньмин.
Но и у Чжан Юаньмина особых предложений не нашлось. После раздумий он только развёл руками:
— А может, попроси помощи у Дунпин бо? Он ведь тесть Ван Дахэ — всё же какая-никакая связь, вдруг и выгорит.
Вэй Тиньюй не стал медлить и отправился к Ван Цинхаю.
Поскольку дело касалось будущего друга, Ван Цинхай, не колеблясь, взялся помочь — лично повёл Вэй Тиньюя в резиденцию Дунпин бо.
Результат оказался предсказуемым.
Так, мотаясь туда-сюда почти полмесяца, Вэй Тиньюй ничего не добился. Зато шум поднялся такой, что даже бывший заместитель командира Восточного города Хао Даюн был этим встревожен.
Благодаря делу о пожаре в резиденции гуна Ин, Хао Даюн получил возможность проявить себя перед наследником гуна Ин. Можно сказать, он тоже оказался в числе тех, кому перепала капля благоволения.
После того как расследование было завершено, его назначили цяньши, помощником по административным делам в страже Учэн биньмаси. А поскольку Дунпин бо, формально исполнявший обязанности главнокомандующего Учэна, обычно делами управы не занимался, все реальные дела постепенно отошли к Хао Даюну. Благодаря своей «храмовой связи» с наследником гуна Ин, он фактически стал исполнять обязанности главнокомандующего.
Теперь он шествовал по улице в окружении охраны, самодовольный и важный, как настоящий сановник, и всё больше лелеял одну мысль: как бы ещё укрепить свои отношения с Сун Мо и Дунпин бо, чтобы те в нужный момент рекомендовали его на настоящую должность заместителя главы стражи Учэн.
Он обернулся к приближённому и спросил:
— У господина наследника гуна Ин в последнее время не случилось ли какого-нибудь радостного события, достойного поздравлений?
Тот подумал и ответил:
— Говорят, у госпожи господина наследника по отцовской линии есть двоюродный племянник, и вот он сдал экзамены и вошёл в список цзиньши. Это, пожалуй, можно считать поводом для поздравлений?
