Старый господин гун Ин заранее рассчитал: сын останется сыном, внук — внуком. Как бы ни относился господин гун Дин к Сун Мо — с каким бы почётом и доверием его ни окружал, — в конечном счёте тот всё равно всей душой будет стоять на страже интересов рода Ин.
Доу Чжао невольно усмехнулась про себя, холодно.
В той жизни именно Сун Мо собственной рукой оборвал преемственность рода Ин!
Если бы старый господин гун знал об этом, лежа в земле, пожалел бы он о своём решении?
Уловив проблеск холода на лице Доу Чжао, Сун Шицзэ вдруг вспомнил, что она тоже — жена, и сердце его сжалось. Он невольно стал оправдывать старого гуна:
— У старого гуна были свои причины… — Он замялся, но затем всё же добавил: — В молодости господин гун… содержал наложницу вне дома…
— Наложницу? — Доу Чжао так поразила эта новость, что она едва не вскочила.
В рассказах Сун Мо она представляла себе отношения между Сун Ичунем и госпожой Цзян пусть и не как безмятежную гармонию, но по крайней мере, как уважительное супружество. А тут вдруг — наложница?
К тому же, после разрыва между Сун Ичунем и Сун Мо, все тёмные дела старшего вскрылись одно за другим. Если бы у Сун Ичуня действительно была тайная наложница, Сун Мо не мог бы об этом не знать. Смерть госпожи Цзян, скорее всего, имела отношение к запутанным чувствам между супругами. Но когда Сун Мо рассуждал о причине её смерти, он ни разу не намекнул даже на возможность любовной драмы. Выходит, он и вправду не был осведомлён об этой истории.
Раз дело хранилось в такой глубокой тайне — значит, всё было куда серьёзнее, чем казалось на первый взгляд.
Выражение лица Доу Чжао резко изменилось — она похолодела.
Сун Шицзэ поспешил добавить:
— Это всё было очень давно. Как только старый господин гун собственноручно убил ту женщину, господин гун Ичунь больше не позволял себе подобных вольностей. Люди в семье гуна Дина вспыльчивы, и старый господин гун с самого начала опасался, что если госпожа Цзян наберёт власть, то вскоре предъявит счёт за все прошлые обиды — и тогда это обернётся катастрофой для рода Ин. Он действовал исключительно ради защиты будущего семьи, не из других побуждений…
Доу Чжао уже не могла и слушать эти оправдания. Она резко прервала его, голос её потемнел:
— Расскажите всё как есть! Как так вышло, что в доме об этом никто и словом не обмолвился? Кто ещё знает об этом?
Сун Шицзэ замялся, но всё же ответил:
— Кроме старого гуна, старшей госпожи Лу, самого гуна, госпожи Цзян, меня и двух уже покойных старших управляющих, никто. Даже в доме семьи Цзян тогдашние события знали весьма смутно.
Он замолчал, а затем, после паузы, добавил:
— Чтобы рассказать всё как следует, нужно начать с брака господина гуна и госпожи Цзян…
— Тогда, — начал Сун Шицзэ, — старый господин гун положил глаз на госпожу Цзян прежде всего потому, что женщины из рода Цзян славились способностью рожать наследников. А во-вторых — потому, что, будучи ещё совсем юной, госпожа Цзян уже помогала госпоже Мэй вести внутренние дела, и делала это аккуратно, безупречно, умело. В столичной среде знатных родов её считали одной из самых добродетельных и благоразумных девушек.
— А вот сам господин гун Ичунь был этим браком не особенно доволен. Он мечтал взять в жёны девушку из учёной семьи, считая, что госпожа Цзян, как дочь генерала, наверняка мало что смыслила в книгах. Лишь благодаря стараниям старшей госпожи Лу, которая устроила им встречу, он, наконец, смягчился и согласился на брак.
— После свадьбы отношения между ними поначалу были вполне хорошими. Но госпожа Цзян часто упоминала в разговоре старшего брата, всё — «мой брат то», «мой брат это» … Со временем господин гун начал раздражаться, глядя на неё. В какой-то момент дело дошло до ссоры — он швырнул в неё чашу с горячим чаем. Госпожа Цзян так побледнела от ярости, что потом почти полгода не разговаривала с мужем. И если бы не вмешалась госпожа Лу, примирив их, кто знает, к чему бы всё это привело.
— Именно в этот период, — продолжал Сун Шицзэ, — господин гун Ичунь отправился в храм Ваньмин побыть в тишине, отвлечься. Там он и повстречал одну девушку. Её отец давно умер, она жила вместе с вдовой-матерью и старшим братом. Как-то так вышло, что между ними завязались отношения — господин гун даже купил небольшой домик за храмом и стал навещать её тайком.
— Один из мальчиков-прислужников, бывших при господине, тихонько донёс об этом старому господину гуну.
— Впрочем, род Цзян испокон веков был не прочь принимать наложниц — старый господин гун в этом не видел большой беды. Но дело в том, что эта девушка ещё не была замужем, а уже спуталась с мужчиной — да ещё и с женатым. Это само по себе говорило о сомнительной нравственности. Тогда старый господин гун послал ныне покойного управляющего Чэня разузнать подробнее.
— Тот выяснил, что девушка в юности уже была помолвлена, но помолвку расторгли после того, как поползли слухи о её близости с двоюродным братом.
— Разве мог господин гун позволить такой женщине войти в дом?
— Он велел управляющему Чэню положить конец этой истории.
— Кто бы мог подумать, — Сун Шицзэ понизил голос, — что управляющий Чэнь вернётся с вестью: та девушка беременна. Уже три месяца как. И дитя — от гуна.
— Старый господин гун, услышав это, остолбенел.
— Потомков в роду Ин и без того было немного, так что он невольно почувствовал жалость — не хотел терять кровь своего рода.
— А тут как назло — доходит слух: госпожа Цзян тоже, кажется, понесла. Врач подтвердил — у неё «радостный пульс».
— Старый господин гун оказался между молотом и наковальней. Он боялся, что, если та — вне дома — родит старшего сына от наложницы, а госпожа Цзян — законного наследника, между ними будет слишком малая разница в возрасте. Это может породить смуту в будущем. А если та родит девочку, а госпожа Цзян — сына, то даже тогда сердце законной жены будет отравлено. Но страшнее всего: если та родит сына, а у госпожи Цзян — окажется дочь. Тогда весь титул, наследие и честь рода окажутся под угрозой.
— Об этом прознала госпожа Лу.
— Именно она предложила верное решение.
— Сказала: «Неважно, мальчик или девочка — ребёнок на стороне будет бастардом. Оставлять его нельзя.»
— «Внуков ещё будет сколько угодно, — сказала тогда госпожа Лу. — И даже если госпожа Цзян в будущем не родит сына, всегда можно будет по закону взять в дом девушку из приличной семьи, чтобы продолжить род Ин.
— Старый господин гун выслушал её — и отправил главного управляющего Ли вместе с кормилицей от госпожи Лу, чтобы подсыпать той девушке лекарство.
— Но та, как оказалось, была далеко не так проста — девушка оказалась с характером, проницательная. После ухода управляющего Чэня она сразу же скрылась с глаз.
— Старый господин гун пришёл в ярость. Его гнев только укрепил подозрения: раз скрылась — значит, точно что-то затеяла. Тогда он вызвал из Баодина старую служанку, преданную ему с молодости, и велел ей вместе с управляющим Ли разыскать беглянку.
— Не успела старая служанка принять приказ, как господин гун Ичунь сам прибежал к старику-отцу — упрашивать пощадить девушку. Он признался: это он спрятал её. Если и надо кого наказывать — так его. Он каялся, говорил, что был ослеплён минутной страстью. И только потому, что в ней уже носилась его кровь, он продолжал содержать её — вовсе не собирался вводить в дом.
