— Как вы тут смотрите за домом?! — в голосе Сун Ханя звучал гнев. — Даже с таким пустяком не можете справиться! Что, надоело вам здесь жить?!
Цисиа и остальные девушки сжались на коленях, испуганно дрожа под его криком.
А чёрная кошка, виновница суматохи, напротив, вальяжно замурлыкала, спрыгнула к ногам Сун Ханя и принялась тереться о его голень, явно выражая привязанность и радость.
Доу Чжао, не желая, чтобы её визит стал поводом для демонстрации «правильного порядка», мягко рассмеялась:
— Ладно уж, не ругай их. Я и сама не знала, что ты держишь кошку в спальне. Никогда прежде не слышала об этом, потому и испугалась.
Затем, указав на животное, добавила с лёгкой усмешкой:
— Почему ты выбрал именно такую окраску? На вид она немного пугающая. Если тебе так нравится держать кошек, я завтра велю подобрать тебе парочку белых или серых с полосками — они и наряднее, и не будут пугать людей, если вдруг выскочат, как сегодня.
Сун Хань рассмеялся неловко, но всё же склонился, поднял кошку и прижал к себе.
— Сестра, ты, наверное, по делу пришла? Я обычно днём занимаюсь музыкой с господином. Если тебе что-то нужно, можешь просто прислать кого-нибудь сказать — я всегда найду минутку.
Он ловко перевёл разговор на другую тему, ни словом, не обмолвившись о кошке — в его тоне скользила вежливая, но явная попытка отказаться от дальнейшего обсуждения.
Доу Чжао ещё раз внимательно взглянула на кошку, усмехнулась и спокойно сказала:
— Повитуха велела мне побольше двигаться. А я всё кружусь в павильоне Ичжи, даже самые красивые уголки со временем приедаются. Вот и решила зайти посмотреть, чем здесь заняты девушки.
Потом плавно сменила тему:
— Слышала, твой учитель когда-то учился у Ду Цзяня из академии Ханьлинь? Вероятно, он и сам не чужд науке?
— Он — цзюйжэнь года Чжэньцзы, — кивнул Сун Хань, передав кошку обратно Цисиа и присаживаясь с Доу Чжао на широкий кан у окна. — С господином Ду он земляк. Сам господин Ду слишком занят, чтобы брать учеников, потому и рекомендовал его. Учитель очень кроткий человек, хорошо разбирается не только в музыке, но и в живописи и каллиграфии. Я многому у него научился.
— Вот как? — медленно проговорила Доу Чжао, губы её всё ещё хранили лёгкую улыбку, но в глазах промелькнуло холодное раздражение.
Она стояла на крыльце, наблюдая за тем, как молоденькие служанки в саду насыпают зерно птицам, а мысли её уже унеслись вглубь событий.
Юная особа, не достигшая возраста двенадцати лет, не успела даже выразить испуг на своём лице, как её уже потащили на наказание. Двадцать палок — это не просто наказание. Это клеймо на всю жизнь. А ещё — немой укор всем, кто мог бы в будущем «случайно» выдать какую-либо информацию.
Она коснулась пальцами шелкового рукава, опустила взгляд и мягко кивнула:
— Ясно. Он научился прятать шрамы под шелком. Но зачем же так торопиться?
Рядом стоявшая Жожу молчала, склонив голову. В её глазах промелькнуло сочувствие.
Доу Чжао сделала шаг вперёд, как будто ничего не произошло.
— Пойдём, — негромко сказала она. — Здесь всё равно слишком душно.
Она больше не сказала ни слова. Но внутри у неё вспыхнуло то самое чувство, которое рождалось только тогда, когда снаружи всё было слишком спокойно.
Доу Чжао долго молчала, прежде чем тихо произнести:
— Попробуй выяснить, как можно спасти ту девочку. Если получится, пусть отправится на сельское поместье — может, ещё сможет выжить.
— Есть, госпожа, — с поклоном откликнулась Жожу.
Но Доу Чжао уже смотрела вдаль, и, будто бы размышляя вслух, спросила:
— Второй господин любит держать у себя кошек? Я об этом раньше не слышала. Кроме этой, у него есть ещё какие-то пристрастия?
Жожу заметно напряглась:
— У него в комнатах, кроме этой чёрной кошки, ещё живут четыре желтогрудых иволги, пара попугаев, пара майн и две черепахи. Сказать, чтобы он кого-то особенно любил — нельзя. Но и нелюбимых тоже нет.
«Если это так… — холодно подумала Доу Чжао. — Почему же он так бережёт именно эту кошку?»
В душе её вновь всплыло раздражение. Не то чтобы ревность, нет. Но что-то явно было не так. И уж точно — не просто прихоть подростка.
«Сусин, — с тоской подумала она. — Вот уж кто бы давно всё выведал и мне донёс как на ладони…»
Поздно вечером, лёжа рядом с Сун Мо, она тихо заговорила, будто между прочим:
— Кошка с зелёными глазами и чёрной шерстью… У кого вообще заведётся такое создание? Только взглянешь — уже мурашки по коже. Если второй брат не так уж привязан, может, лучше отдать кому-то в другое место?
Голос её звучал мягко, но в нём сквозила тревога, с которой Сун Мо никак не мог не согласиться.
Сун Мо на миг замолчал, затем негромко ответил:
— Моя мать при жизни очень любила персидских кошек. Особенно — таких, с чёрной шерстью и зелёными глазами… — Он слегка потупился, в голосе прозвучала невольная грусть. — Жаль, когда в доме случилось несчастье, все её кошки куда-то разбежались. Я несколько раз приказывал их поискать, но всё без толку. Потом хлопот стало так много… уже было не до этого.
Доу Чжао чуть склонилась к нему, с мягким участием спросив:
— Неужели та кошка — осталась от матушки?
Сун Мо усмехнулся, продолжая обмахивать её веером:
— Как такое возможно? Если бы это действительно была её кошка, брат давно бы сам пришёл ко мне с этим. Он бы не стал вот так скрытно её держать.
Значит, не память… тогда для чего?
«Видимо, это часть игры, — подумала Доу Чжао, всё так же прислонившись к плечу супруга. — Если и вправду всё продумано, значит, он решился действовать изнутри…»
Вспоминая годы, проведённые под одной крышей, их общее детство и мать, которую они оба любили, Сун Мо и Сун Хань осознавали, что слишком многое связывает их, чтобы их отношения можно было разорвать в одно мгновение. Именно поэтому её терпеливая тактика, словно тёплая вода, медленно нагревающаяся в котле, начинала приносить свои плоды.
На губах Доу Чжао заиграла довольная полуулыбка.
Сун Мо мягко сказал:
— Не бери это близко к сердцу. Завтра я сам поговорю с братом и попрошу его отдать ту кошку на передержку в загородное поместье. Всё-таки в доме скоро появится ребёнок — а с кошками и собаками всегда одна беда: толком не уследишь, а малыши их обожают. Вдруг поцарапает или, не дай Небо, укусит — и беды не миновать.
Доу Чжао с мягкой улыбкой кивнула, но в душе невесело подумала: разумеется, дело не в ребёнке, а в том, что зверь этот — от Сун Ханя.
И всё же — она не стала спорить.
На следующий день Сун Мо действительно поговорил с младшим братом. Сун Хань был удивлён, но не стал возражать и спокойно согласился. Кошку отвезли в загородное поместье, в одно из имений. Всё прошло настолько гладко, что Доу Чжао даже на мгновение задумалась — а не было ли в этом какого-то подвоха?
Но то, что произошло дальше, удивило её куда сильнее: Сун Хань, как бы прислушавшись к её совету, действительно привёл в дом пару самых обычных домашних кошек — с пепельно-серой, скромной шерстью.
Когда об этом узнал Гу Юй, он только фыркнул с неприкрытым презрением:
— Ты хоть представляешь, сколько стоила та персидская кошка?! За такую кошку знатные дамы из дворца могут годами ждать подходящего случая. А ты что с ней сделала? «Испортила красоту», как говорят в народе.
Доу Чжао беспечно улыбнулась:
— А хочешь, я велю слугам отвезти ту кошку к вам домой?
