Цзэн У, чуть ли не катаясь по полу, вылетел из маленького зала и тут же столкнулся с Сун Ханем и Мяо Аньсу.
Лицо Сун Ханя было усталым и измождённым — вчера он явно перебрал с выпивкой, а похмелье ещё не прошло. Мяо Аньсу же была облачена в ярко-красную жилетку с золотым узором, а её причёска — высокий женский пучок — выглядела строго и чинно. Казалось, она послушно шла за мужем, но её глаза метались туда-сюда, не пропуская ни одной детали.
Цзэн У чуть не бросился на Сун Ханя:
— Второй господин, вы наконец-то пришли! Господин гун, наследник и все дяди из рода Лу уже здесь — и только ждут вас с госпожой!
Сун Хань вялым кивком подтвердил, что услышал, и вместе с Мяо Аньсу вошёл в зал.
В тот же момент взгляд Мяо Аньсу приковала к себе одна девушка в жилетке алого цвета с вышивкой — ей едва было семнадцать-девятнадцать лет, но глаза её — яркие и блестящие, словно звёзды ночного неба. У неё был высокий и прямой нос, длинные брови, уходящие в виски, а на губах играла лёгкая улыбка. Вокруг неё исходила особая аура решительности и силы — было сразу видно, что она родом не из простой семьи.
Но едва Мяо Аньсу успела бросить взгляд в её сторону, как у неё в ушах прозвучал холодный голос Сун Ичуня:
— Что за дела? Почему вы только теперь пришли? Я с детства учил тебя одной семейной заповеди — «Вставай с рассветом». Неужели после свадьбы ты забыл об этом? — сказал он, бросая недовольный взгляд в сторону Мяо Аньсу.
В душе у неё сразу вспыхнул огонь.
Ведь вчера вечером Сун Хань был пьяным в стельку — то искал воды, то рвал, не давая никому спать всю ночь. А утром его еле разбудили. Если бы не тётушка Ши, которая вовремя приложила к его лицу холодный влажный платок, он, возможно, до сих пор лежал бы в постели.
С большим трудом она помогла Сун Ханю одеться, и они направились в семейный храм.
Там их уже ждал старший член семьи.
Поклонившись предкам рода Сун, они отправились к алтарю почтить память покойной свекрови.
В тот момент старший в доме проявил удивительную доброжелательность и мягко сказал им:
— Родственники не придут так рано. Вернитесь, отдохните немного, а потом заходите в маленький зал, чтобы познакомиться с роднёй.
Мяо Аньсу даже про себя подумала, что ей повезло с таким добрым старшим — ведь Сун Хань не позавтракал перед выходом, и она специально позаботилась, чтобы он поел дома перед визитом.
Но как только она ещё не успела устоять на ногах, старший внезапно начал громко читать ей нотации.
Как он мог сказать, что именно из-за неё Сун Хань перестал соблюдать семейные заповеди?
Это же словно посягательство на её честь!
Мяо Аньсу перевела взгляд на Сун Ханя.
Но тот просто стоял, словно в ступоре, слушая упрёки отца и не произнося ни слова в защиту.
От этой безмолвной покорности в её груди словно кто-то ударил кулаком.
Она — невеста, а муж не заступается за неё. Если же она осмелится спорить с тестем, то тут же обвинят в дерзости и неуважении к старшим. А это — как минимум повод для развода!
Её брак — императорский дар, и хоть формально развестись нельзя, но её могут отправить жить в семейный храм или заставить Сун Ханя отдалиться, отдав предпочтение наложницам, а она останется навсегда в одиночестве.
И что толку от звания законной жены, если дом опустел и сердце холодно?
Мяо Аньсу крепко сжала губы.
В этот момент третья госпожа Сун с громким смехом вмешалась:
— Молодые люди любят поспать, проснуться позже — дело обычное. Сун Хань — молодой жених, так что старший брат не должен быть слишком строг.
С этими словами она кивнула служанке, и та подала чашку чая, которую сунула к руке Мяо Аньсу:
— Пойдёшь, выпьешь чай с тестем. Выпьешь — и все обиды забудутся.
Это, кажется, было умиротворение конфликта?
Это было словно подлить масла в огонь, наговорить на неё гадостей! Мяо Аньсу чуть не споткнулась, но, увидев, что Сун Ичунь уже сел в старинное кресло великого старейшины, а Сун Хань, получив чай от третьей госпожи, опустился на колени на пуф, она была вынуждена отбросить все обиды и последовать его примеру.
Так же, как и при свадьбе с Сун Мо, Сун Ичунь преподнёс Мяо Аньсу два красных конверта в качестве подарка, а от имени госпожи Цзян ей достался комплект золотых украшений для головы и несколько изделий из жемчуга и нефрита — по самой скромной оценке, на сумму около одной-двух тысяч лянов серебра.
Мяо Аньсу едва сдерживала улыбку, чтобы не рассмеяться, и подошла поблагодарить Сун Ичуня.
Далее очередь дошла до семьи Сун Маочуна и остальных.
Они вели себя строго по правилам, преподнеся ей лёгкие, воздушные красные конверты. Уже без необходимости сжимать их, можно было понять — внутри серебряные банкноты.
Улыбка на лице Мяо Аньсу стала ещё шире.
Минимальный номинал серебряных банкнот — десять лянов, значит, каждый из гостей подарил ей не меньше десяти лянов серебра.
Ей даже стало немного жаль, что родственников семьи Сун не оказалось побольше.
После поклонов старшим пришла очередь равных по возрасту.
Согласно порядку, первым следовало поднести чашу Сун Цину, но поскольку Сун Мо и Сун Хань — братья из одной ветви семьи, начали с Сун Мо.
Он тоже подарил два красных конверта.
Мяо Аньсу на мгновение отвлеклась.
Сун Хань был самым красивым мужчиной, которого она видела, но Сун Мо оказался ещё более статным и привлекательным. Кроме того, он наследник семьи гуна Ин, и, как говорили, занимал пост заместителя начальника стражи Цзиньву, а также управлял войсками пяти городов Учэн… Настоящий избранник судьбы!
Было бы здорово, если бы и Сун Хань смог получить подобное выгодное место!
Взгляд Сун Мо на мгновение потемнел.
Украшения, подаренные отцом семье Мяо, выглядели как новые — явно недавно заказанные в ювелирной лавке. Это означало, что семейные реликвии ещё хранятся у отца. Неужели он не хочет отдавать их Сун Ханю? Или у него есть другие планы?
Сун Мо отказался пить чай, поданный Сун Ханем, и с некоторой игрой в пальцах задумчиво поглаживал чашу.
К счастью, после того как Сун Хань поднёс чашу с чаем Сун Мо, он сразу же подошёл к Сун Цину, и внимание собравшихся переключилось на него, так что никто не заметил напряжённости.
Перейдя с восточной стороны зала на западную, Сун Хань и Мяо Аньсу первыми преподнесли чашу старшей госпоже Сун.
Однако взгляд Мяо Аньсу невольно задержался на женщине в красном платье.
И тут она заметила у той на руках младенца, ещё в пелёнках.
Неужели это та самая её сноха — госпожа Доу?
Несколько рассеянно она поклонилась Четвёртой госпоже Сун.
