Прежде, из желания избежать сплетен, поместье гуна Ин и Восточный дворец держались на вежливой, но отчуждённой дистанции. Если бы не совпадение — день рождения Юань-ге`эра и Третьего императорского внука пришлись почти подряд, с разницей всего в один день, — и, если бы сам император не дал обоим детям имена лично, они, вероятно, и дальше не осмелились бы сближаться.
Однако Наследная принцесса сочла Доу Чжао женщиной тонкой, разумной и с тактом — и, скорее всего, та не станет цепляться к прошлому. Поэтому передала ей через доверенных лиц приглашение.
Доу Чжао без промедления вошла во дворец и помогла вдовствующей императрице разработать несколько фасонов одежды.
Вдовствующая императрица велела придворной женщине передать эскизы в Чжэньгунцзюй, а сама взяла Доу Чжао за руку и с улыбкой сказала:
— Потрудилась ты на славу!
Доу Чжао с почтительной скромностью поклонилась:
— Эти слова мне недостойно слышать. Вы относитесь к нашему господину наследнику как истинный старший, с заботой и добротой. Для меня — честь представить его и исполнять сыновний долг от нашего имени. Как же это можно назвать трудом?
Вдовствующая императрица осталась более чем довольна таким ответом. В награду она одарила Доу Чжао двумя изящными шпильками из красного золота, инкрустированными нефритом из Хэтяня, а Сун Мо — двумя каменными тушечницами. Юань-ге`эр получил в подарок несколько отрезов добротной ткани.
В день рождения императрицы наряд вдовствующей императрицы — платье благородного сапфирового оттенка с нежно-розовой отделкой — делал её по-настоящему ослепительной: величественной, но при этом сдержанно изящной. А Наследная принцесса, нарочно выбрав более скромный наряд, выступала словно бы в роли фона, подчёркивая тем самым сияние вдовствующей императрицы. В результате та затмила даже саму виновницу торжества — именинницу-императрицу.
Император, как обычно, не обратил на подобные детали никакого внимания. А вот императрица не могла не заметить — и в душе почувствовала нечто странное. Она тайно велела выяснить, откуда у императрицы-матери появился такой наряд, и вскоре узнала, что фасон придуман Доу Чжао.
Однако она лишь слегка приподняла уголки губ в лёгкой, сдержанной улыбке:
— Вот как… Не думала, что у этой госпожи Доу и такое мастерство имеется.
Наследная принцесса вспомнила, что вскоре и у императрицы-матери будет день рождения, и начала подбивать ту заказать ещё несколько нарядов. Когда-то, будучи императрицей, та была вынуждена соблюдать добродетель и сдержанность, никогда не осмеливалась одеваться слишком ярко. А теперь, когда уже ничьи взгляды не сковывают её волю, да и жизнь в дворцовой тиши бывает тоскливой, эта затея показалась ей особенно приятной. Вскоре вдовствующая императрица так увлеклась, что чуть ли не через день велела звать Доу Чжао во дворец.
— Пусть и Юань-ге`эра берёт с собой, — сказала она с улыбкой. — Тот как раз составит компанию Третьему императорскому внуку.
Наследная принцесса тут же поддержала идею и тоже стала приводить Третьего внука во дворец Цынин — вместе с детьми они развлекали императрицу-матушку, а заодно помогали ей советами насчёт фасонов и тканей.
Несколько раз случилось так, что во время таких весёлых встреч император сам заходил в покои, чтобы навестить мать. Увидев, как в её покоях царит тёплая и оживлённая атмосфера, как звучит смех, а среди разговоров раздаются радостные детские голоса, он был явно тронут. Императрица-матушка выглядела свежей, румяной, помолодевшей — и императору это было в радость. Он даже задержался, поиграл с Юань-ге`эром и Третьим внуком, а уж потом приказал евнухам унести детей на отдых.
С тех пор Доу Чжао стало куда проще входить во дворец.
А отношения между ней и Наследной принцессой стали ещё ближе.
Императрица, впрочем, не придала всему этому особого значения. Иногда, встречая Доу Чжао во дворце, даже подходила к ней с доброжелательной улыбкой и заводила разговор.
— Императрица гораздо великодушнее, чем ты думал, — сказала Доу Чжао с лёгкой усмешкой Сун Мо. — Твоя затея, похоже, не сработала.
Сун Мо только равнодушно фыркнул:
— Если даже ты можешь по глазам читать настроение императрицы, разве смогла бы она вообще выжить в этом дворце?
Доу Чжао задумалась — в его словах был смысл — и лишь молча улыбнулась, плотно сжав губы.
В это время Лу Мин вернулся из Ляодуна. Сун Мо лично вышел на встречу с ним.
Прошло всего несколько дней — и вдруг из Хаочжоу разнеслись слова от госпожи Цзян, старшей госпожи:
— Не в том дело, будто господин наследник не желает вернуть оставленные покойным гуном Дином вещи семье Цзян. Сам покойный, передавая их господину наследнику, говорил: «Все вещи в этом мире должны принадлежать достойному». Пятый господин Цзян — человек, не способный содержать и поддерживать род. Даже если Яньтан всё и вернёт, тот всё равно растратит, как попало. Куда разумнее оставить эти вещи у господина наследника.
Сун Мо тоже вскоре распространил свою версию:
— Я вовсе не собираюсь присваивать то, что оставил мне покойный старший дядя. Всё дело в том, что в семье Цзян в Хаочжоу остались лишь женщины и дети — нет никого, кто мог бы взять ответственность за общее дело. Сейчас я лишь временно храню эти вещи от имени семьи Цзян. Когда подрастут достойные потомки — всё непременно будет возвращено.
Старые грехи Цзян Босюня снова всплыли наружу. Люди начали вспоминать его в прежнем свете — и только с досадой качали головами:
— Настоящий мот и транжира.
Поэтому история о его якобы «наследстве» и притязаниях на имущество Сун Мо вызвала у многих лишь презрение и насмешку.
— Ты, выходит, намеренно провоцируешь императрицу? — с прищуром спросила Доу Чжао.
Сун Мо подмигнул ей:
— Это ещё не всё.
Прошло совсем немного времени — и наступил день рождения вдовствующей императрицы.
Весь двор собрался с поздравлениями.
Поместье гуна Ина тоже получило официальное приглашение — принять участие в семейном торжестве во дворце Цынин.
Мяо Аньсу явно нервничала, а Сун Хань — наоборот, не мог скрыть внутреннего раздражения и недовольства.
Они все были потомками гуна Ин, но для Сун Мо вход в Императорский дворец был делом привычным — он шагал по нему так свободно, словно по собственному дому. А вот для Сун Ханя попасть внутрь было почти невозможным, словно в небо забраться. И это было ещё не всё — по пути туда им то и дело кивали, приветствуя то Сун Ичуня, то Сун Мо, то даже Доу Чжао. А на них с Мяо Яньсу почти никто и не взглянул — будто они, не родня, а прислуга при Сун Ичуне и Сун Мо. Особенно остро это ощущение вспыхнуло, когда появился Гу Юй.
Гу Юй — тот и на лица принцев внимания не обращал, не говоря уж о Сун Хане. Он как будто вовсе не замечал того, с кем стоял рядом, а сразу потянул Сун Мо в сторону и возбуждённо зашептал:
— Я только что продал ещё две большие лодки. Не хочешь выбраться как-нибудь в Тяньцзинь и посмотреть на верфь? Погода сейчас чудесная — можешь взять с собой невестку и Юань-ге`эра. Прогулка выйдет отличная.
Сун Мо на мгновение задумался, соблазнённый предложением, но всё же покачал головой:
— Нет, сейчас не могу.
Он быстро огляделся по сторонам, понизил голос:
— Я как раз сейчас занят… Разбираюсь со смертью старшего дяди. Вырваться нет никакой возможности.
— Ах вот как… — протянул Гу Юй с лёгким разочарованием.
Императрица давно не видела племянника, и, завидев его издалека, поспешила подозвать:
— Всё ещё торчишь на верфях в Тяньцзине? — полушутливо укорила она. — Уж неужели торговля настолько увлекательна? Я вот думаю, тебе бы лучше взяться за что-нибудь стоящее! Если уж совсем скучно, поезжай в Ляодун, повидайся с двоюродным братом.
С этими словами она прибавила, почти не терпя возражений:
— Разберись со всеми своими делами и передай всё Яньтану. Хватит уже.
Гу Юй молчал.
Тема смерти гуна Дина была запретной. То, что Сун Мо занялся расследованием, вряд ли могло порадовать ни императора, ни императрицу. Гу Юй понимал это и решил не вмешиваться. Сейчас было лучше всего сохранять молчание.
Благодарю за перевод 💜
Спасибо большое за перевод ❤️ видно, что уже подбираемся к концу книги