Доу Чжао проследила за взглядом принцессы Ниндэ и увидела девушку лет пятнадцати-шестнадцати, одетую, как служанка. У той были глаза, как миндалины, и нежные щёки, румяные, словно лепестки персика — внешность довольно привлекательная, но лицо ей было совершенно незнакомо.
— Я тоже её не знаю, — с улыбкой ответила Доу Чжао. — Но раз она рядом с невесткой, скорее всего, это кто-то из её прислуги. А что, вам она чем-то приглянулась? Хотите, я разузнаю?
— Нет, не стоит, — отмахнулась принцесса Ниндэ. — Пока тебя не было, госпожа Мяо стояла рядом со мной. Я и обратила внимание на эту девчонку — уж очень она держится не как простая служанка: манеры, походка, повадки… а госпожа Мяо, между тем, к ней как-то слишком холодно. Вот я и задумалась: не она ли та самая, из-за которой семья Сун опозорилась на всю улицу? Госпожа Мяо уж слишком мягкотелая. Даже если такая девка и вышла из-под контроля — зачем же с ней на, люди-то выходить? Это же прямое признание своего бессилия и игра на руку чужому превосходству. Неудивительно, что Сун Хань её и за человека не держит.
В голосе принцессы Ниндэ слышалось явное раздражение и недовольство.
Доу Чжао не стала ничего отвечать на колкие слова, лишь мягко улыбнулась принцессе Ниндэ.
Та нахмурилась, будто хотела ещё что-то добавить, но к тому времени в цветочный зал стали стекаться гости. Кто-то подошёл поприветствовать принцессу, и ей стало не до продолжения разговора. Так и осталась тема подвешенной в воздухе — незаконченной, но красноречиво понятной.
Доу Чжао внутренне с облегчением выдохнула.
Весь оставшийся день она держалась рядом с принцессой Ниндэ — вместе садились, вместе слушали представление, вместе любовались хризантемами, ни разу не отойдя в сторону.
Мяо Аньсу, наблюдая это, с недоумением приблизилась и вполголоса спросила:
— Сестра, вы ведь говорили, что хотите внимательно рассмотреть хризантемы в поместье принца Ляо. Может, мне стоит ненадолго подменить вас возле принцессы?
— Всё-таки мы пришли сюда как гости, — с улыбкой ответила Доу Чжао. — Хризантемы ещё будут, и возможность полюбоваться ими — тоже. А если сейчас, при таком множестве старших, я начну отлучаться и вольно себя вести, это будет выглядеть легкомысленно. Люди могут не понять и начнут смотреть свысока.
Мяо Аньсу вдруг всё поняла и стала точно так же держаться рядом с Доу Чжао, стараясь не отступать ни на шаг. Это привлекло внимание третьей принцессы, которая с улыбкой обернулась к принцессе Ниндэ:
— Вы только посмотрите, как ваши две племянницы по мужу почтительно к вам относятся!
Принцесса Ниндэ засмеялась в ответ — весело и непринуждённо, но взгляд, которым она одарила Мяо Аньсу, остался холодным, как зимний ветер.
Мяо Аньсу почувствовала, как у неё сжалось сердце от горечи. Но, стиснув зубы, продолжала держаться рядом с принцессой — ей всё равно не с кем было больше разговаривать. Остальные дамы словно и не замечали её, а некоторые, стоило ей обернуться, будто бы даже перешёптывались и указывали пальцами в её сторону.
Сквозь всё это она еле-еле дотянула до окончания приёма. В этот момент к Доу Чжао подошла молоденькая служанка из поместья Ляо и шепнула:
— Госпожа, господин наследник ждёт вас у ворот.
Доу Чжао улыбнулась, кивнула и протянула девушке красный конверт с деньгами. Лишь после того, как проводила принцессу Ниндэ, она обернулась, попрощалась с Мяо Аньсу и вышла через ворота с резными карнизами.
Мяо Аньсу, сохраняя учтивую улыбку, проводила её взглядом. Но как только Доу Чжао скрылась, оказалось, что повозка Мяо Аньсу так и не подъехала. Вокруг одна за другой уезжали остальные гости, она осталась стоять одна, совершенно растерянная, у входа в сад.
Служанки поместья Ляо уже с мётлами стояли поодаль, ожидая, когда можно будет прибраться. Лишь тогда, с явным опозданием, повозка из дома Сун, наконец, лениво подъехала к воротам.
Мяо Аньсу не смогла сдержать раздражения:
— Почему так поздно? Где вы были?
Кучер сжался в плечи, не осмелившись оправдываться — лишь с испуганным видом поклонился ей. А в следующий миг из повозки высунулся Сун Хань и с раздражением рявкнул:
— Что за болтовня? Быстро домой!
Мяо Аньсу пришлось проглотить всю накопившуюся обиду. Не сказав ни слова, она поднялась по подставке и села в повозку.
А в это время Доу Чжао и Сун Мо уже почти доехали до дома.
Сун Мо, сидя рядом, мягко массировал ей плечи и говорил:
— Устала, наверное, Хорошо хоть, что он уезжает обратно в Ляодун уже в первое число десятого месяца.
Доу Чжао, устроившись у него на коленях, с закрытыми глазами откинулась назад, чувствуя, как от тела постепенно уходит напряжение:
— Нет, не устала… просто на душе гадко. Не хочу больше вести эти пустые разговоры с людьми из поместья Ляо.
Затем она приоткрыла глаза и спросила:
— А Принц Ляо ничего не сказал о том, что мы не привели Юань-ге`эра?
— Спросил, — спокойно ответил Сун Мо, немного поменяв позу, чтобы ей было ещё удобнее. — Я сказал, что ребёнок ещё слишком мал, может испугаться большого скопления людей в незнакомом месте. Он вроде бы понял, ничего не возразил.
Только тогда сердце Доу Чжао немного успокоилось.
Кто бы мог подумать, что не прошло и пары дней, как Сун Ичунь объявил Сун Мо и Доу Чжао, что собирается устроить в родовом доме гуна Ин ответный приём в честь Принца Ляо.
Сун Мо молча уставился на него, лицо было каменным, в голосе — холодная ярость:
— Ты хоть понимаешь, что говоришь? Принц Ляо — удельный ван. Ты не боишься, что наследный принц воспримет это как оскорбление? Или ты решил, что раз уж род гуна Ин рано или поздно перейдёт ко мне, то теперь — хоть трава не расти? Что ж, тогда вот как: иди сейчас же во дворец и скажи императору, что хочешь заранее передать титул. Когда на род обрушится беда, глядишь — тебе удастся спастись.
Сун Ичунь аж покраснел от злости, лицо налилось кровью, вены вздулись на шее. Он вскрикнул:
— Ты, негодник! Даже сам император ничего не сказал, а ты уже тут как тут, со своими нравоучениями! Ты что, правда думаешь, что кто-то в доме вообще считает тебя за кого-то? Не нравится — не задерживайся здесь!
Сун Мо и не стал спорить. Он просто взял Доу Чжао с Юань-ге`эром и ушёл — отправились, будто ни в чём не бывало, по соседям в переулке за храмом.
Недавно из Цзяннани поступила новая партия клейкого риса, и Сун Мо тоже получил несколько цзиней. Зная, как пожилые люди любят блюда из клейкого риса, он тут же отправил половину бабушке.
Когда они с Доу Чжао и Юань-ге`эром пришли, бабушка как раз возилась с Хунгу — вместе лепили танъюань из только что перемолотого клейкого риса с добавлением свежего, душистого сиропа из засахаренных цветов османтуса. Заметив правнука, она поспешно вытерла руки, сняла фартук и, с радушной улыбкой, вышла встречать гостей.
— Быстрее, — звонко распорядилась она служанкам, — бегите, принесите те сладости, что Шестая госпожа прислала позавчера! Пусть Юань-ге`эр попробует!
Доу Чжао удивлённо подняла брови и с улыбкой спросила:
— Шестая тётушка приходила?
— Ага! — бабушка довольно закивала. — Говорит, зашла навестить старуху, да с собой еду принесла — и правда, всего понабрала. Говорят, некоторые угощения — из тех, что сам император жаловал. На вид такие аппетитные! Я велела всё прибрать, вот теперь и достанем — пусть Юань-ге`эр попробует.
