Сун Мо вовсе не стал намеренно скрывать события того дня, и слухи о том, что «второго господина и наложницу гуна застал на месте преступления сам наследник, а вторая госпожа с досады уехала в загородное имение на покой», начали тихонько расползаться среди слуг и прислуги в усадьбе гуна Ин. До переулка Сытяо эти разговоры тоже дошли. Поэтому, когда Цзи Хун явилась с мальчишками и служанками из усадьбы наследника за сундуками Мяо Аньсу, те слуги, у кого было хоть немного ума, поспешили найти себе работу и уклониться. А те, кто не успел, лишь молча смотрели то на Сун Ханя, лежащего на полу, то на совершенно невозмутимую Цзиньгуй, отступившую назад за спину Цзи Хун — и долго не могли прийти в себя.
Слуга, поднявший руку на господина — это преступление, за которое полагается ссылка!
Но эта маленькая девчонка… как же она посмела?!
Весь переулок Сытяо замер от изумления.
В главной комнате воцарилась мёртвая тишина, казалось, даже воздух застыл.
Цзи Хун невольно облизнула губы.
Теперь ей стало ясно, почему госпожа Доу может позволить себе игнорировать самого гуна Ин. Такие-то служанки у неё в услужении — тут и не с таким характером уверенности наберёшься!
Если сегодня она хотела спокойно и целёхонькой выбраться из переулка Сытяо, то без сестёр Цзиньгуй и Иньгуй никак было не обойтись.
Оттого в голосе Цзи Хун появилось ещё больше почтительности:
— Старшие сестрицы, уже не раннее утро, вам тоже надо скорее возвращаться с докладом. Думаю, давайте мы поскорее всё соберём и отвезём вещи второй госпожи в загородное имение!
Цзиньгуй и Иньгуй прекрасно понимали, зачем их сюда прислала госпожа: вовсе не для того, чтобы они помогали таскать сундуки, а, чтобы своим присутствием удержали этих людей в узде. Помогать — не их дело.
Обе сёстры с улыбкой кивнули и встали у двери внутренней комнаты на страже.
Цзи Хун тут же повела нескольких служанок внутрь и бросилась собирать вещи.
Лишь тогда малый из слуг Сун Ханя наконец пришёл в себя и поспешил к нему, чтобы помочь встать.
Сун Хань с яростью оттолкнул его, с трудом сам поднялся на ноги.
— Позовите мне охрану! — прорычал он.
Его губа распухла, на подбородке уже набивался синяк. Он злобно смотрел на Цзиньгуй и Иньгуй, чьи лица и не думали меняться. Вид у него был мрачный до предела.
— Кормим охрану день за днём, а когда пора их использовать — их и след простыл! Не верю, что эти бабы и девчонки осмелятся под носом у охраны вынести сундуки!
Слуга с готовностью побежал исполнять приказ, но вскоре с испуганным лицом вбежал обратно:
— Второй господин, беда! Та служанка Цзи Хун, неведомо откуда, притащила с собой десяток крепких парней, все — с отличной выучкой! Сейчас они перегородили вторые ворота, мы вообще выйти не можем!
Сун Хань задрожал от злости.
Эта мерзавка Мяо Аньсу осмелилась пойти против него? Да она, видно, совсем не боится умереть!
Если он сегодня позволит этой женщине встать у него на голову — то завтра его уже никто всерьёз не воспримет.
Он, стиснув зубы, большими шагами направился к выходу:
— Посмотрим, кто осмелится меня остановить!
Малый слуга впопыхах бросился за ним следом.
А тем временем Цзи Хун, не теряя ни секунды, быстро и ловко собирала вещи.
То, что ей удалось сегодня беспрепятственно пробиться внутрь, по сути, стало возможным лишь благодаря внезапности и поддержке людей госпожи Доу. Второго такого шанса уже не будет. Поэтому главное — как можно скорее увезти самое ценное. А вот полустёртые платья и всякие заурядные безделушки, купленные в лавке — пусть достаются Сун Ханю, подавится.
Цзи Хун вежливо, но торопливо подгоняла заимствованных у Доу Чжао чернорабочих тётушек: — Тётушки, прошу вас, поторопитесь. Как только второй господин вернётся, нам и шага не дадут ступить!
Несколько тётушек, видя, как сильно избили Сун Ханя, и сами были не на шутку напуганы. Они засуетились, заулыбались, торопливо закивали и принялись работать ещё проворнее. Вскоре уже были собраны три-четыре дорожных сундука.
Цзи Хун, боясь, что промедление обернётся бедой, поспешно сунула все драгоценности Мяо Аньсу в руки Цзиньгуй и Иньгуй: — Сестрички, прошу вас, помогите передать это старшей госпоже.
Цзиньгуй и Иньгуй слушались только Доу Чжао. Но раз уж та велела им помочь Цзи Хун, то и возражать они не стали — прижали вещички к груди и спрятали за пазуху.
Цзи Хун с облегчением выдохнула, как вдруг снаружи раздался шум.
Сердце у неё екнуло, и она сразу послала маленькую служанку выяснить, в чём дело.
Малышка вскоре прибежала назад вся в восторге: — Сестрица Цзи Хун! Это дядюшка приехал! С собой привёл целую ораву — говорит, хочет восстановить честь второй госпожи!
Превосходно! С появлением влиятельного дяди всё обрело большую уверенность.
На лице Цзи Хун проступила сдержанная улыбка.
А вот Сун Хань так разозлился, что у него аж глаза закатились.
Мяо Аньпинь всё перевернул с ног на голову — стоило ему открыть рот, как сыпались обвинения: дескать, он и его отец сожительствовали с наложницей, и всё это случайно узнала Мяо Аньсу. Якобы он уговаривал её хранить молчание, но та не послушалась, и тогда они сослали её на сельский двор под предлогом отдыха. Теперь он ещё и требует с него тысячу лянов серебра за молчание!
Что уж тут сказать — такую неудачу Сун Хань не пожелал бы и врагу: будто восемь поколений подряд приносили жертвы не тем духам, раз уж связался с семейством Мяо! У них, кроме серебра, и в мыслях ничего другого не водится!
Сун Хань со скрежетом стиснул зубы, холодно усмехнулся: — Лить грязь, клеветать на семью чиновника — за такое и в тюрьму угодить недолго!
Мяо Аньпинь ничуть не смутился, весело рассмеялся: — Ах, второй господин Сун, вот уж прямо с языка сняли! Тогда давайте-ка отправимся в управу Шуньтянь разбираться по закону! Не верю я, что сын спит с отцовской наложницей — и это, мол, ещё нормально! Ах да, моя сестра говорила, что в тот день вроде бы и сам принц Ляо был свидетелем. Принц Ляо ведь до сих пор не отбыл, не так ли? В суде он может выступить как раз как свидетель. Другие, может, и не уговорят принца явиться, а вы, семейство Сун — первые среди столичной знати, уж точно сможете его пригласить!
Сун Хань задохнулся от ярости, но всё же не посмел и вправду довести дело с Мяо до суда в управе Шуньтянь.
Дело было вовсе не в страхе опозориться — он и сам понимал: Сун Мо уже сказал, что он тогда просто перепил и перепутал двери. Даже если всё дойдёт до ямэнь, всегда можно будет сослаться на пьяную ошибку.
Но вот если принц Ляо узнает, что он не только завалил поручение, но и оказался неспособным самостоятельно разгрести последствия, — тогда он и за человека его считать перестанет.
Всё, что он имеет, — лишь благодаря покровительству госпожи императрицы.
В глазах Сун Ханя мелькнул холодный отблеск: — Тысячи лянов серебра у меня нет. Максимум — двести. Берёшь — хорошо, не берёшь — увидимся в управе Шуньтянь.
