Цзян Босюню не нужно было и гадать, что именно вертится у Сун Мо в голове.
— Я уже всё решил, — спокойно сказал он с лёгкой улыбкой. — Если бы не твоя жена, которая подсказала сестре дельную мысль, если бы не ты, кто всё грамотно устроил, — мы бы с тобой уже и живы не были, о каком восстановлении чести рода тогда вообще могла бы идти речь? Раз уж я уже побывал на краю смерти — чего мне теперь бояться? Так что не удерживай меня. А с тётушкой я сам поговорю.
Он помолчал и добавил:
— Если я действительно собираюсь возвращаться в Ляодун, когда могу выдвигаться?
На данный момент он всё ещё оставался в статусе наказанного — чтобы отправиться в путь, нужно было хотя бы формально поставить в известность Наследного принца.
— Пятый дядя, — Сун Мо нахмурился, — не стоит поддаваться порыву! Наследный принц в курсе всего, и если вы подождёте всего пару лет…
— А потом что? — Цзян Босюнь отмахнулся, и в его чертах проступила сдержанная суровость. — Жить припеваючи, прикрываясь тенью старшего брата, и унаследовать титул гуна из дома Дин, став очередным сытым и беззаботным государственным сановником? Вы, возможно, считаете, что это и есть наилучший исход. Но стоит мне вспомнить, как страшно погиб старший брат, через какие унижения прошли третий и четвёртый — я просто не могу сомкнуть глаз. Я не в силах отомстить за них, но и позволить, чтобы люди говорили: «у почтенного гуна Дина был младший брат, который только ел да спал», — я тоже не могу.
Он пристально посмотрел на Сун Мо. Взгляд был твёрдым, как камень.
Сун Мо с горькой улыбкой произнёс:
— Я недооценил вас, пятый дядя…
Цзян Босюнь рассмеялся и хлопнул его по плечу:
— Ты меня не недооценил. Просто сам за эти годы привык держать на себе весь дом, стал тем, кто заботится обо всех… Помню, сестра тогда ещё переживала, что тебя изнежат и испортят. А вот оглянуться не успели — а ты уже вырос в настоящего мужчину, на которого можно положиться. Сестра, если и смотрит сейчас с того света, не знаю, чего в ней больше — гордости или боли.
Сун Мо тихо улыбнулся.
Цзян Босюнь продолжил:
— Но вот твоя жена — и правда замечательная. Если бы твоя бабушка была ещё жива, кто знает, как бы она обрадовалась! Недаром в народе говорят: «Хорошая жена — половина счастья». Береги её, слышишь?
Лицо Сун Мо чуть порозовело, и он, смутившись, пробормотал:
— Я…. я к ней хорошо отношусь.
— Глядя на вас — двое детей за три года — видно, что всё у вас в порядке, — усмехнулся Цзян Босюнь, и в его чертах снова проступила та старая, хорошо известная всему столичному свету манера непринуждённого повесы.
Сун Мо сразу же покраснел до цвета котелка, поставленного на угли, и поспешно сменил тему:
— Раз уж вы решили возвращаться в Ляодун, всё же стоит заранее поговорить с тётушкой. И с Личжу, двоюродной сестрой, тоже — всё-таки, как-никак, ей следовало бы прийти и поприветствовать вас.
В своё время, когда Цзян Мэйсун и прочие члены семьи находились во Фуцзяне, Цзян Босюнь оставался в столице. Его весёлый нрав и внимательное отношение к племянникам и племянницам снискали ему искреннюю привязанность младших.
— Уезжая, я, конечно, должен с ними попрощаться, — кивнул пятый дядя. — А семья У…. они тоже неплохие люди. Если можешь чем-то помочь — помоги.
Сун Мо кивнул:
— После того как людей из Управления Цзинъи вычистили подчистую, освободилось много мест. Я уже пару дней назад через супругу передал Личжу: пусть семья У выбирает любую подходящую должность — с этим не будет проблем.
Сказав это, он вдруг вспомнил про «сваху», благодаря которой он и Доу Чжао сошлись, и, усмехнувшись, добавил:
— Пятый дядя, тот мальчик всё ещё в семье Тан. Как думаете, когда лучше его забрать обратно?
Цзян Босюнь задумался и после паузы сказал:
— Пусть остаётся в семье Тан. Родиться в нашей семье — это ведь не обязательно благо. Его матери уже нет, и если он сможет вырасти спокойно, жениться, завести детей — то, думаю, она бы одобрила такой выбор.
Быть частью знатного рода — значит не только наслаждаться славой, но и подвергаться опасностям. А сейчас в доме Цзян всё ещё нельзя сказать, что воцарился покой. Оставить мальчика в доме Тан — это тоже своего рода защита. А уж он, Цзян Босюнь, в будущем просто будет внимательнее приглядывать за ним.
Больше он не стал касаться этой темы.
Вместо этого Цзян Босюнь спросил о Сун Хане:
— Что ты собираешься с ним делать?
Поскольку дело принца Ляо держалось в секрете, обвинения против Сун Ханя, естественно, тоже утратили силу.
— Я собираюсь отправить его в Северо-Западный лагерь, — осторожно сказал Сун Мо. — Есть вероятность, что Цзян И будет туда переведён в должности тунчжи.
— Вот это по-настоящему хорошая новость! — оживился Цзян Босюнь. — Пусть в Северо-Западном лагере и трудно, но тунчжи — это всё же чин третьего ранга снизу, Цзян И неплохо устроился.
Сун Мо рассмеялся.
Цзян Босюнь вздохнул:
— А ведь Тяньэнь тоже… Я ведь почти с пелёнок его на руках растил. И кто бы мог подумать, что всё обернётся вот так…
Сун Мо помолчал, потом, немного поколебавшись, тихо сказал:
— Пятый дядя, вы… вы знаете, почему отец так ненавидел мою мать?
Цзян Босюнь с лёгким вздохом сказал:
— А разве не понятно? Вся беда в том, что твоя мать была слишком способной — он чувствовал себя униженным. До беды в нашей семье они, конечно, ссорились — как и любые супруги, но стоило немного успокоить — и всё проходило. Ни я, ни твоя бабушка никогда не замечали в нём такой глубокой ненависти. Если бы хоть кто-то заподозрил, что он на самом деле её ненавидит, — твоя мать не попала бы в ту ловушку.
Сун Мо стало тяжело на душе.
Цзян Босюнь на миг потускнел, но быстро сменил тему, начав говорить о положении в Ляодуне.
Семья У, получив весть, долго совещалась и в конце концов решила, что у Управления Цзинъи слишком дурная слава, а потому служба в страже Цзиньву будет и безопаснее, и перспективнее.
Тем временем Цзян Личжу пришла сама, чтобы передать ответ Доу Чжао, прихватив с собой несколько маленьких глиняных кувшинчиков с соленьями, которые собственноручно заготовила госпожа У:
— Очень хорошо идут с рисом. Сестра, попробуй понемногу — аппетит улучшает.
Доу Чжао была рада такому тёплому общению между родственниками. Одну баночку она велела отнести Цзян Янь, а заодно рассказала Личжу, что Цзян Босюнь сейчас лечится у них дома. С лёгким сожалением добавила:
— Раньше я просто не знала, каковы будут намерения императора и Наследного принца, потому и не говорила тебе. Прости.
