В кабинете Сун Мо Лу Мин вполголоса докладывал:
— …Оставили лишь тех, кто подметал и поливал цветы в павильоне Сяньсянь, остальных, кто когда-либо прислуживал господину гуну вплотную, всех убрали. Особенно Чан Хувэя и Цзэна У — лично сбросил их тела в реку, серебряные билеты и узелки со всем добром оставил при них. Даже если найдут, решат, что оступились и утонули. Никому и в голову не придёт заподозрить иное. Что до Тао Цичжуна, он, бедолага, из-за тряски в пути умер от болезни на дороге домой.
Когда делом занимался Лу Мин, Сун Мо всегда был спокоен. Он кивнул, в уголках губ мелькнула лёгкая улыбка:
— С моей стороны теперь тоже всё улажено. А ты сам что планируешь? Хочешь — могу устроить тебя в стражу Цзинъи или в лагерь Шэньшу — ничего сложного. Вот Ву И, к примеру, пошёл с Чжао Лянби заниматься торговлей. Но, по правде сказать, ты, с твоим характером, к купечеству не приспособлен.
Лу Мин, немного смутившись, почесал затылок и с неловкой улыбкой ответил:
— А я, пожалуй, останусь в поместье, как мастер Дуань. Мне здесь по душе…
У наследника просто не могло не быть людей, готовых выполнять грязную работу. Лу Мин привык к такой жизни и вовсе не желал идти в военный гарнизон, чтобы потом оказаться под чужим контролем. А Сун Мо, по правде сказать, и сам не мог обойтись без него. Раз уж тот сделал свой выбор, Сун Мо больше не настаивал и не стал поднимать этот разговор вновь.
Спустя несколько дней пришёл императорский указ.
Гу Юй был обручен с принцессой Цзинтай.
А в это же время — синхронно и почти символично — с просьбой выдать принцессу Цзиньи за своего третьего сына выступил и гун Синьго.
Узнав об этом, Доу Чжао лишь слегка улыбнулась.
Неудивительно, что после падения поместья гуна Ин в прошлой жизни именно поместье гуна Синьго стало первым среди всех знатных семей при дворе. Похоже, дела с принцем Ляо им тоже давно стали ясны — иначе бы раньше не отказались женить сына на принцессе Цзиньи.
Теперь же, когда принц Ляо окончательно потерпел крах, а император, до сих пор тоскующий по покойной императрице, всё ещё бережёт Цзиньи, а наследный принц и вовсе с ума сходит от тревоги — гун Синьго, сам выступив с инициативой женитьбы, внезапно оказался тем, кто помог разрешить трудную ситуацию. Настоящее избавление от забот.
Узнав, что свадьба принцессы Цзиньи назначена на десятый день девятого месяца, а свадьба Гу Юя — на двенадцатое, Доу Чжао обсудила с Сун Мо:
— Как ты думаешь, стоит ли увеличить подарок поместью гуна Синьго? Может, прибавим к обычному ещё несколько частей? Всё-таки момент особенный.
Сун Мо, уже успевший по достоинству оценить силу и проницательность этой семьи, задумался, а затем кивнул: — Прибавим три части. Этого будет достаточно.
Доу Чжао тут же велела передать распоряжение.
После чего Сун Мо поинтересовался браком Гу Юя: — А в поместье Юньянь-бо уже что-нибудь слышно? Есть ли какие новости?
Гу Юй всё ещё находился в пути — он спешил из Тяньцзиня в столицу. Однако в поместье Юньянь-бо уже успели принять императорский указ, и все родственные дома один за другим начали присылать поздравления. Доу Чжао как раз утром была там с визитом.
— С тех пор как Цуй Ицзюнь передал слова от имени наследника престола в поместье Юньянь-бо, — с улыбкой рассказала Доу Чжао, — мачеха Гу Юя словно побитый морозом баклажан: сникла совсем, лежит в постели, притворяется больной. А всем хозяйством в доме заправляет вторая невестка старого Юнъянь-бо — женщина толковая, видно сразу. Всё приданое к свадьбе Гу Юя готовит только самое лучшее.
В самом деле, расходы на свадьбу шли из общего фонда семьи: потратишь больше — никто не поругает, а если сэкономишь — себе не заберёшь. Так почему бы не развернуться, устроить всё с размахом и заодно прослыть умной и добродетельной?
Сун Мо с облегчением выдохнул: — Я уж было думал, если они там оплошают, придётся мне вмешаться и сохранить для Гу Юя лицо.
Доу Чжао знала, сейчас на сердце у Сун Мо самым важным оставался именно Гу Юй. Она мягко ободрила его: — Значит, судьба у него счастливая. В решающий момент — и удача поворачивается к нему лицом.
Сун Мо с лёгкой улыбкой кивнул.
А Гу Юй, тем временем добравшись до столицы, первым делом отправился не в поместье Юньянь-бо, а в поместье гуна Ин.
Увидев Сун Мо, Гу Юй сразу же пал перед ним на колени и, вцепившись в его бедро, разрыдался навзрыд.
Сун Мо твёрдо произнёс:
— Я клянусь, тётушка императрица действительно не погибла по вине наследного принца!
Гу Юй всхлипывая кивнул:
— Я знаю. Она была слишком горда, чтобы прозябать в унижении, жить под чужим взглядом… Просто сердце болит от того, как всё обернулось.
В этот миг Доу Чжао словно на миг поняла прежнего Гу Юя, из прошлой жизни.
Тогда, когда императрица Вань и принц Ляо одержали победу, он точно так же чувствовал себя разбитым.
Глаза у Доу Чжао защипало, выступила влага. Она знала, каким гордым был Гу Юй. Прошлая жизнь не принесла ему ни любви, ни удачного брака. А в этой… он женится на принцессе. Не станет ли он считать это унижением?
Хотелось утешить, подобрать слова, но с чего начать — она не знала. Потому лишь вздохнула тихо и пошла велела служанке заварить чашку жасминового чая, который Гу Юй особенно любил.
А когда свадьба состоялась, Доу Чжао и Сун Мо устроили у себя в доме праздничный ужин в честь молодожёнов — Гу Юя и принцессы Цзинтай.
Принцесса Цзинтай была настоящей красавицей — лицо овальное, как у гуся, глаза миндалевидные, фигура изящная, стройная. Она сидела с Доу Чжао в цветочном павильоне за чаем и время от времени украдкой поглядывала на Гу Юя, который снаружи беседовал с Сун Мо.
Только тогда Доу Чжао наконец отпустило — сердце, до этого сжавшееся от тревоги, расслабилось.
Принцесса Цзинтай вдруг с улыбкой сказала:
— Вы боитесь, что я стану держаться с ним как надменная дочь императора, да?
