Цинь Шанъу с удовлетворением смотрел на него — и слева, и справа оглядел, потом довольно, поглаживая свою бороду, сказал:
— Впредь, коли что будет непонятно — смело спрашивай меня. А коли меня не окажется — ступай к Тяньинь, её двор недалеко от павильона Шанъу.
При упоминании этого имени, Цзи Боцзай слегка изменился в лице, собрался:
— Редкость, что девушка вроде госпожи Тяньинь разбирается в искусствах культивирования. Ей и вправду стоит помогать немногословным боевым культиваторм освоиться. А ученику вашему — покуда не надобно.
Цинь Шанъу был немного удивлён:
— Говорят же, ты, мол, любитель красот, а поди ж ты — такая красавица под боком, а ты ещё и отсылаешь?
Цзи Боцзай усмехнулся:
— В Юаньшиюане на красоту смотреть некогда. Ученик ещё и в следующем году победить хочет.
— Прекрасно! Прекрасно! — обрадовался Цинь Шанъу, хлопнул себя по колену. — Тогда вернусь и прикажу переселить её подальше.
— Благодарю, учитель, — с поклоном ответил он.
Цзи Боцзай выпрямился, думая: вовсе не из верности какой-то даме он воздерживается — просто он привык делать всё сосредоточенно. Либо пировать в Хуа Мань Лоу, теряясь в хмельных грёзах, либо усердно постигать тайны в Юаньшиюане. И то, и другое — вещи несмешиваемые.
К тому же, надо признать, Юаньшиюань действительно стоил своей славы: кристаллы, которые снаружи стоили баснословных денег, здесь разложены словно ни за что, и, более того, каждому боевому культиватору позволено взять с собой одного слугу внутрь.
Не Сю, не обладая ни крупицей юань, толку от кристаллов не имел бы никакого. Подумав, Цзи Боцзай решил взять с собой Эрши Ци.
Не Сю уже выяснил его прошлое: тот и впрямь был выходцем из рабского лагеря, в Чаояне обучался кое-каким приёмам культивирования, но, по-видимому, не того обидел — и за ним сразу же пустились в погоню. По воле случая он укрылся в его, Цзи Боцзая, доме. Про богатство и титулы не просил — лишь бы остаться в живых.
А нет ничего надёжнее, чем обрести крепкую юань, чтобы уберечь свою жизнь.
Цзи Боцзай ожидал, что Эрши Ци немедленно согласится. Кто бы отказался от возможности войти в Юаньшиюань — храм силы и знаний? Но тот, стоя перед ним, лишь покачал головой:
— Слуга желает остаться обычным человеком и спокойно дожить свои дни.
Цзи Боцзай счёл это до крайности недостойным. Боевой культиватор без стремления к победе — всё равно что кристалл без света: и сила его бесполезна, и путь в пустоту. Он уже хотел махнуть рукой и отпустить его, но взгляд вдруг зацепился за полы его одежды — и застыл.
— Где ты был сегодня? — спросил он резко, прищурившись.
Эрши Ци опустил глаза, бегло осмотрел себя с ног до головы, не находя видимых улик, и спокойно ответил:
— В комнатах для прислуги. Не покидал их.
— Так ли? — Цзи Боцзай поднялся, подошёл ближе, и лёгким движением подцепил крошечную зелёную пылинку с его ботинка. Тонкая пыльца зелёного мха медленно упала на его ладонь.
— Этот дом только что отстроен, даже во дворе для слуг — всё чисто и ново. Откуда у тебя мох?
Сердце Эрши Ци сжалось. Он сжал губы и молчал.
Врать он не умел. А чем дальше говорил — тем сильнее путался бы.
На лице Цзи Боцзая начала проступать хмурая, опасная тень.
Небо за окном постепенно светлело. Мин И очнулась от ночного кошмара — и с изумлением обнаружила, что Цзи Боцзай сидит у изголовья её ложа.
Она вздрогнула, метнулась рукой, касаясь его:
— Го… господин?
Цзи Боцзай, словно только в этот миг пришёл в себя, мягко улыбнулся:
— Вчера я хотел вернуться с тобой вместе, но там всё затянулось, не хотел, чтобы ты долго ждала — потому и велел тебе ехать вперёд… И`эр, ты ведь не сердишься на меня?
Он… специально сидел здесь, дожидаясь, пока она проснётся, чтобы объясниться?
Мин И с трудом удержала смешанные чувства. Она медленно опустила веки, а когда вновь подняла взгляд — уже улыбалась:
—Господин что вы такое говорите… Дело государственное важнее всего, неужели я посмею на вас дуться?
— И`эр у меня самая разумная. — Он нежно провёл пальцами по её распущенным волосам, аккуратно собирая их в ладони. — С тобой рядом и госпожа дому не нужна.
Слова эти прозвучали… даже слишком хорошо. Мин И не знала — это насмешка или правда.
Она вскинула глаза и — к своему удивлению — увидела в его взгляде искренность. Казалось, он и вправду хвалил её.
Она поспешно покачала головой:
— Наложница родом из низов, не смеет принимать такую похвалу.
Цзи Боцзай тихо рассмеялся и, перевернув ладонь, извлёк из рукава изящную золотую шпильку в виде бабочки, инкрустированную самоцветами. Протянул ей:
— Через пару дней во внутреннем дворе будет устроен пир в честь приезжих. Сопроводи меня.
Пир в честь приезжих?
Мин И в замешательстве нахмурилась, и лишь спустя мгновение сообразила: раз Му Синч проиграл в Трунире Собрания Цинъюнь и теперь находится среди трёх нижних городов, то, по обычаю, должен устроить торжественный пир, пригласив гостей из верхней тройки городов.
Разумеется, «пир» — лишь предлог. Главное — дань. Верхние города ежегодно забирают у нижних целые горы риса, скота, шёлка, драгоценностей, специй и нефрита. Сколько возьмут — зависит от их прихоти, но негласное правило таково: не больше половины годового налогового сбора проигравшего города.
Раньше, в Чаояне, Мин И никогда не бывала на пирах в честь приезжих — ведь с её присутствием Чаоян ни разу не вылетал из тройки лидеров.
Теперь, оказавшись в Му Сине, можно было сказать… что опыт у неё точно прибавился. Жизнь, похоже, решила расширить её горизонты.
Она с лёгкой улыбкой приняла шпильку, мельком на неё взглянув.
Надо отдать должное — если не влюбляться в него, Цзи Боцзай был почти безупречен. Красавец, умеющий говорить сладко, не промах и в делах постельных, а вдобавок — щедрый, с тонким вкусом. Вот и эта шпилька, изящная, сдержанная, но изысканная, подчёркивающая статус, не затмевая при этом других. В самый раз для большого приёма.
Но всё же один вопрос не давал покоя.
Кого Чаоян в этом году пошлёт?
Цзи Боцзай не сомкнул глаз всю ночь. Мин И заботливо расстелила для него постель, зажгла ароматное благовоние, уложила отдыхать — а сама отправилась на поиски Эрши Ци, чтобы разузнать последние новости.
Обошла весь двор, а его и след простыл.
Удивлённая, она пошла ещё круг — и вдруг, на повороте, столкнулась с Не Сю.
— Госпожа что-то ищет? — спросил Не Сю, заметив её.
Мин И опустила глаза, голос был спокойным, но с лёгким оттенком досады:
— Хотела передать Чжантай немного серебра, чтоб хоть как-то помочь устроиться… Да по дороге кошель исчез. Вот и ищу теперь.
Не Сю нахмурился, сразу позвал нескольких слуг помочь с поисками. Мин И, не поднимая головы, окинула взглядом подошедших — и снова не увидела Эрши Ци.
Спросить прямо она не могла — Не Сю человек осторожный, догадается о её знакомстве с ним — а это могло обернуться бедой. Мин И немного подумала, потом нарочито раздражённо вскинула голову:
— В этом доме, говорят, только верные и чистые люди служат. Неужто кто-то посмел присвоить чужое и даже не сказать?
Не Сю сразу ответил:
— Прежняя прислуга, конечно, на такое бы не решилась. Но в последнее время в дом набрали новых слуг — людей ещё не проверенных.
— Вот и соберите их всех! — воскликнула Мин И, стукнув ножкой с видом сокрушённой барышни. — Двадцать лян серебра! За такие деньги в городе можно тысячу монет выручить — а я, глупая, так просто потеряла…
О том, что Мин И любит деньги, знали все в доме, так что её поведение никого не удивило — Не Сю и глазом не моргнув, тут же распорядился позвать всех новых слуг, нанятых после её прибытия.
Мин И бросила беглый взгляд на собравшихся — и сердце её холодом обдало.
Эрши Ци среди них не было.
— Все на месте, — доложил Не Сю. — Если не считать одного, что вчера ночью натворил дел… Его насмерть забили палками и выбросили за город, в яму для безродных.
Пальцы судорожно сжались. Мин И, цепляясь за последнюю надежду, тихо переспросила:
— Насмерть?.. Как его звали?
Не Сю взглянул на неё с лёгким недоумением:
— Вы, должно быть, не знаете его. Имя у него было… Эрши Ци.
…
Грохот в голове, будто удар молнии. Лицо побелело, будто с него ушла вся кровь.
Мин И знала, ей нельзя сейчас терять самообладание. Нельзя позволить Не Сю хоть что-то заподозрить. Но слова его были будто остриё в грудь — и удержать себя она не смогла.
Резко шагнув вперёд, она вцепилась в его ворот, в глазах взвились красные прожилки:
— Кто убил его?!
Порыв ветра ударил в лицо, и в ту же секунду цветущий двор наполнился холодом, как будто в разгар весны в нём вдруг наступила зима.
