— А что было потом?
Слушатели, сидевшие в чайной под навесом впитывали каждое слово, затаив дыхание. История захватила их целиком. Кто-то не выдержал и поторопил рассказчика, требуя развязки.
Седовласый путник в сером, неторопливо осушив пиалу с холодным чаем, несколько раз чмокнул губами и глянул за порог. Дождь уже стих. Он накинул на плечи шляпу из тростника, взял свои вещи и поднялся.
— А дальше?.. Дальше вот оно и было.
— Эх… — раздались тяжёлые вздохи со всех сторон.
— Да уж, — кто-то заметил, — история, конечно, смахивает на выдумку… но уж больно тронула. И в конце жалко. Может, Лу Ляншэн и оступился, но ведь он всё-таки человек. А люди — не боги…
Старик в сером только слегка улыбнулся, промолчал и, не оглядываясь, зашагал прочь, в только что очистившуюся от дождя дорогу.
Прошло около двух недель, прежде чем он снова оказался в тех горах. Узнать место было несложно. Несколько больших камней, словно поставленные чьей-то рукой, служили чётким ориентиром. Между валунами оставалась щель. Её оставили, чтобы можно было переговариваться.
Путник наклонился к расщелине и громко окликнул:
— Эй! Есть кто живой?
Ответ не заставил себя ждать. Изнутри донёсся мягкий голос:
— Это же Даньшэн.
За ним последовал знакомый смех:
— Даньшэн, рад слышать. Как ты? Всё по-прежнему странствуешь?
Старик кивнул, хотя его не видели:
— Потихоньку. Шёл по делам, решил навестить. Давно мы с тобой не беседовали. Уже, наверное, два года прошло?
— Так оно и есть. А у нас тут сносно. Холодно не бывает, голодно — тоже. Солнца, правда, не видим, но если с тобой рядом любимая — это всё же лучше, чем в темнице.
Не успел тот договорить, как из глубины донёсся детский плач.
Путник вскинул брови:
— Это… кто?
— Благодарим небеса, в прошлом году у нас родился сын. Назвали его Лэчжи. Мальчик крикливый, теперь у нас здесь не так уж и тихо.
— Искренне рад за вас. От всего сердца поздравляю!
— Спасибо. Люди из деревни до сих пор считают это место проклятым и по возможности обходят стороной. Камни мы оставили, чтобы никто не свалился случайно, но всё же… буду благодарен, если ты передашь в посёлок, что лучше бы заложить вход совсем.
— Ляншэн…
— С женой мы решили: если уж судьба такая, надо её принять. Мы теперь мечтаем завести ещё детей. А скоро, может, начнём понемногу продвигаться вглубь. Рядом вдвоём уже не так страшно, даже в полной темноте. Всё равно когда-нибудь хочется узнать, что же там, в самом конце этой дыры. Где она заканчивается, если заканчивается вообще?
— Верно говоришь. — Путник улыбнулся. — Сколько лет не садились за доску… Что скажешь, сыграем партию?
— С удовольствием. Пожалуй, я соскучился по честной борьбе.
Так, перекидываясь шутками, они сыграли в го. Один сидел на камне снаружи, другой, быть может, лежал на груде плоских валунов внизу. Слово за слово, ход за ходом. Всё было, как прежде.
Потом старик распрощался, накинул плащ и стал спускаться с горы. Дождь только что закончился. Над ущельем висела радуга, а сквозь облака пробивались первые солнечные лучи. Согреваемый светом, он невольно подумал: «Да, Лу Ляншэн, возможно, и был не без изъяна, но кто же из нас безупречен? А сердце у него было чистое, и чувства настоящие».
Прошёл ещё один год.
Возвращаясь из дальнего похода, седовласый снова решил навестить старого друга. Он поднялся к тем самым камням, встал у расщелины и начал звать. Однако сколько он ни звал, никто не ответил. Не послышалось ни голосов, ни детского плача, ни даже шороха.
Камней больше не было. Самого провала тоже.
Исчезло всё. Как будто ничего и не было: ни семьи, ни пещеры, ни самой бездны.
То ли они выбрались на свет, то ли канули в неизвестность. А может, за другой стороной этой пещеры и вправду есть целый мир. Новый, тёмный, но по-своему настоящий.
