Вечером в поместье Великого Генерала гости произносили тосты и поднимали бокалы вина. Среди мерцающих свечей в центре зала изящно закружилась в танце девушка в алом платье.
Никто не заметил, как в этот самый миг человек, восседавший на почётном месте, внезапно застыл, едва завидев её.
Она знала: сегодня пятидесятилетие Великого Генерала, и в такой день она не имела права ошибиться… Но один неловкий шаг, и она внезапно упала на пол. Шум голосов в зале стих, словно кто-то оборвал струну.
— Помогите ей подняться, — раздался глубокий, хрипловатый голос, хранящий в себе следы прожитых лет.
Двое слуг немедленно бросились исполнять приказ. Она подняла голову — перед ней стоял сам Великий Генерал Юнь Шэн. Возраст уже коснулся его висков, но лицо не потеряло ни силы, ни величия. В его взгляде отражалась тяжесть прожитых лет, будто с каждым вздохом он нёс на плечах само государство.
Он спросил:
— Как тебя зовут?
— Рабыня… Цинши.
Юнь Шэн вздрогнул и едва слышно повторил её имя, словно вспоминая давно забытое слово. Прошло несколько мгновений, прежде чем он заговорил вновь:
— Хочешь… остаться в моём доме?
Тишина воцарилась во всём зале. Гости недоумённо переглянулись. За всю свою жизнь генерал ни разу не женился и не взял наложницы. И вдруг делает такое предложение танцовщице? Это было неслыханно.
Сердце Цинши похолодело. Она поняла, что выбора у неё нет. Покорно опустилась на колени, с тусклым взглядом склонив голову:
— Благодарю, Генерал.
Слуги привели её в порядок, покрыли лицо лёгкой вуалью и отправили в покои генерала. Время тянулось мучительно медленно. Где-то далеко, за стенами комнаты, пир наконец подошёл к концу. Руки её дрожали, холод проник в кости, и она сидела, затаив дыхание.
Вскоре дверь отворилась. Вошёл Юнь Шэн. Едва переступив порог и увидев её дрожащую фигуру, он остановился и с усмешкой покачал головой:
— Эти своевольные слуги…
Он вышел за дверь и громко скомандовал:
— Идите сюда! Принесите ей её алое платье!
Он остался ждать за ширмой, пока она переодевалась. Пламя за его спиной отбрасывало на перегородку тень его высокого, всё ещё стройного силуэта. Цинши с тревогой смотрела на эту тень, в голове её роились вопросы. Ей приходилось слышать о нём — легендарном Юнь Шэне, прошедшем путь от простого стражника до Великого Генерала. Три императора сменились на троне, а он всё стоял, как стена. Но его личная жизнь была пуста. Ни жены, ни детей. Словно с рождения он обрёк себя на одиночество. И вдруг… почему он выбрал сегодня именно её?
Цинши закончила переодеваться и медленно вышла. Его взгляд задержался на ней, и он кивнул:
— Угу, стой здесь.
Он опустился за письменный стол, взял кисть, обмакнул её в тушь и застыл, не касаясь бумаги. Прошло довольно много времени, прежде чем первая капля упала на белоснежный лист рисовой бумаги. Раздался лёгкий треск, как будто искра зажглась в тишине. Он очнулся, посмотрел на неё снова и лишь тогда вывел первую линию.
Но… всё. Дальше рука не двигалась.
Он нахмурился. Лицо его стало растерянным, взгляд потускнел, а в глубине глаз читалась нескрываемая боль.
Плечи, талия, юбка — Юнь Шэн изо всех сил пытался нарисовать фигуру женщины. Но стоило ему поднять глаза на Цинши, а затем вновь опустить их на бумагу, и он уже не мог вспомнить её лицо. Как же она выглядела?
Образ в памяти был настолько смутным, что он закрыл глаза, пытаясь разглядеть его чётче, но так и не смог ясно представить, как она выглядела…
Он положил кисть и вздохнул растерянно. На его лице была привычная суровость, но в глазах… три части бессилия и семь — безысходности.
Почему?.. Почему я не могу её вспомнить?..
