Эта женщина была красива — но не хрупка, не словно нежный цветок на ветру. В её красоте была осанка, стержень, упрямая прямота и свободная душа. Даже когда он впервые отказал ей, она не смутилась, не рассердилась, а просто с лёгкой улыбкой сказала:
— Если я тебе надоела — скажи. Завтра я больше не приду.
Она… надоедала ли? Конечно, нет. Даже если её цель — заманить его во внутренний двор, он не мог найти в себе отвращения. Было лишь глухое ощущение тупика. Если он пойдёт за ней — путь на государственную службу для него закроется навсегда. И от того было немного горько.
Мин И посмотрела на него пристально, но мягко, и произнесла:
— Я не боюсь, что мужчины из моего двора станут влиять на политику. Мы можем по утрам ходить на суд, по вечерам — делить весенние ночи. Каждому — своё место.
От этих слов Чжоу Цзыхун покраснел до самых ушей. Он даже сделал вид, что рассердился, пробормотал, что её речи — вольны и неподобающи. Но стоило ей подняться и сделать шаг к выходу, как он вдруг протянул руку — и, сам того не осознавая, сжал в пальцах край её рукава.
— Я пойду с вами, — тихо сказал он.
Мин И рассмеялась, беззаботно и по-настоящему счастливо. Подняла его с колен, легко обняла, почти на вдохе:
— Я не обижу тебя.
Он задержал взгляд, и голос его прозвучал уже совсем иначе — уязвимо, слабо, почти со страхом:
— Но… у вас ведь будут и другие мужчины, правда?
— Я оставлю тебя всего на один год, — наклонив голову, мягко произнесла Мин И, глядя Чжоу Цзыхуну в глаза. — Спустя год, если ты захочешь остаться — останься. Если же нет — можешь жениться на другой, я не стану тебя удерживать.
Иными словами, она не скрывала: да, у неё будут и другие мужчины. Но и он — свободен выбирать свою судьбу.
Чжоу Цзыхун вдруг ощутил раздражение, почти досаду:
— Тогда… вы ведь не любите меня. Просто… нравлюсь?
Мин И коснулась его лба, мягко разглаживая морщинку между бровями, и улыбнулась:
— А если ты сумеешь — заставь меня полюбить тебя.
Её пальцы скользнули по его щеке — так легко, как ветер касается лепестка. А потом она отступила, приподняла подол своего платья и, обернувшись, махнула рукой:
— Иди во внутренний двор. Через пару дней я приду.
Чжоу Цзыхун не мог сказать, что был удовлетворён… И, пожалуй, именно эта внутренняя неустроенность, эта щемящая горечь — и подтолкнула его. Уже в тот же вечер он собрал вещи и перебрался в её дворец.
— Сестра Мин … она по-настоящему очаровательна, — мечтательно произнёс Сыту Лин, опершись подбородком о ладони и наблюдая за тем, как Мин И проходила мимо окна.
Фу Юэ рядом нахмурился и ответил сдержанно, почти укоризненно:
— Этого всё ещё недостаточно, чтобы попасть в её внутренний двор в Чаояне.
— Раз они могут, почему я — нет? — Сыту Лин приподнял бровь, в глазах мелькнуло озорство. — Мне кажется, сестра Мин всё же любит меня больше, чем остальных.
— Она не любит вас, — невозмутимо возразил Фу Юэ, взгляд его был холоден, голос — ровен. — Она относится к вам как к младшему брату. Знает, что вы не хотите возвращаться в Му Син, и потому использовала этот предлог, чтобы оставить вас здесь.
Улыбка с лица Сыту Лина тут же сползла:
— Ты, как всегда, всё портишь.
— Да, господин, — только и вздохнул Фу Юэ.
Сыту Лин махнул рукой, давая понять, что не собирается продолжать бессмысленный разговор, и, перескочив через порог, весело поскакал к двери — открывать Мин И.
Мин И, едва войдя, не сказав ни слова, налила себе чашу чая и залпом выпила. Потом, с улыбкой в уголках губ, взглянула на Сыту Лина:
— Вещи собрал?
— Всё собрал. Могу идти с сестрой хоть сейчас, — с сияющей улыбкой ответил он, показывая острые, как у тигрёнка, белые зубы. — Только вот… во внутреннем дворе у всех есть звание, есть положение. Какой титул вы мне собираетесь дать?
Мин И с улыбкой склонила голову:
— Все начинают с титула «наложника», но для тебя, Сыту Лин, сделаем исключение. Я пожалую тебе звание супруга. Как тебе такая честь?
— Благодарю сестра за особую благосклонность, — Сыту Лин с совершенно серьёзным видом исполнил учтивый поклон, как подобает во внутреннем дворе.
Мин И не сдержала смеха — он был лёгким, звонким, почти девичье-юным. Но вскоре лицо её вновь стало серьёзным.
— Раз уж ты не хочешь возвращаться в Му Син… захочешь ли остаться в Чаояне и помочь мне? В суде сейчас нехватка людей, а я не могу рисковать, доверяя пост посторонним.
— Раз сестра обратилась ко мне — как могу я отказаться? — Сыту Лин кивнул, потом прищурился: — Только ведь в правительстве ещё хватает людей… с его стороны, верно? Если они начнут ставить мне палки в колёса, вы же вступитесь за меня?
Мин И мягко хлопнула его по плечу:
— Не бойся. Делай, что должен, а обо всём остальном — я позабочусь.
Сыту Лин расплылся в улыбке и, не колеблясь, раскинул руки, заключая её в крепкое объятие.
Ещё совсем недавно подобный жест считался бы непростительным вольностью, но Мин И за последнее время успела привыкнуть. Она даже не удивилась — только ласково потрепала его по голове и повела к повозке. Вместе они вернулись во внутренний двор.
Какой подлый удар, как простить такое…