Янь Сяо принадлежал к роду Янь — старинной семье с весомым именем. Однако с самого детства его способности к управлению юаньской силой не подавали никаких надежд. Ни родители, ни наставники не возлагали на него ожиданий. Сам он к этому быстро привык: держался свободно, даже немного распущенно, и со временем примкнул к странствующему лекарю — человеку с виду неприметному, но с добрым сердцем.
Тот лекарь был человеком в годах — за пятьдесят, без семьи, без детей, без каких-либо пристрастий, кроме одного: лечить. Видя богатое одеяние Янь Сяо, он сперва оттолкнул его — подумал, что тот балованный сынок из знатного рода, которому нечего делать. Но в канун Нового года мальчик принёс ему вино, тёплое, с заботой обёрнутое в ткань. Старик не устоял. И с той поры стал обучать его: как распознать травы, как слушать пульс, как различить природу боли в дыхании больного.
Все знания в медицине, что были у Янь Сяо, пришли от него. Когда тот заболевал или падал, разбивая локти, — семья не обращала на это внимания. А старик, ворча и сетуя, сам обрабатывал раны, приговаривая что-то про упрямых мальчишек и нерадивых родителей. Для Янь Сяо он стал кем-то вроде отца — не по крови, но по сердцу.
Когда Янь Сяо исполнилось десять, лекарь спас наложницу из одной богатой семьи. Это, видно, задело госпожу дома, и вскоре на старика обрушилось обвинение: мол, продавал поддельные лекарства, довёл человека до смерти. Янь Сяо видел, как стража вломилась в дом и уводила его. Он остолбенел, а затем, охваченный паникой, помчался домой искать помощи…
…Но дома его словно и не замечали.
Отец с матерью были заняты младшим братом — тем самым, что с рождения обладал фиолетовой меридианной нитью, даром, что сулил великое будущее. Янь Сяо простоял на коленях у дверей больше получаса, но никто даже не взглянул в его сторону.
Именно тогда и появился Мин Ань.
Он как раз пришёл в дом семьи Янь — посмотреть на младшего, одарённого ребёнка. Увидел, как Янь Сяо стоит на коленях в пыли под холодным небом, и не прошёл мимо. Подошёл, спросил: — Что случилось?
Янь Сяо, всхлипывая, рассказал всё — о ложных обвинениях, об аресте лекаря, о несправедливости. Он и не надеялся, что кто-то услышит его — ведь в их роду странствующий лекарь был не более чем грязь под ногтями. Никто не стал бы тратить усилия на того, кто и человеком-то в их глазах не считался.
Но Мин Ань выслушал. Более того — поднял мальчика, увёл его с собой и на следующий день пошёл с ним в ямэнь добиваться справедливости.
То было долгое и изматывающее разбирательство — дело тянулось больше полугода. Мин Ань потратил немало серебра, подключил все связи, истратил и силы, и время — но в итоге лекаря удалось вытащить. Обвинения с него были сняты, и он вышел на свободу.
Когда всё закончилось, Янь Сяо пал перед Мин Анем в поклоне и произнёс: — Сейчас я ещё мал и не в силах отплатить за такую благодать. Но когда подрасту, если господину что-то понадобится — я всё исполню без колебаний.
И вот, в двадцать три года, когда Цзи Боцзай покинул невольничий рынок в Му Сине, Янь Сяо был среди тех, кого отправили в этот же город…
Мин Ань дал ему всего два поручения — простых, но весьма ответственных.
Первое: приглядеть за Мин И — чтобы жила спокойно, чтобы никто не смог причинить ей вреда.
Второе: раз в месяц докладывать обо всём, что касается действий Цзи Боцзая.
Поэтому, когда на том злополучном пиру Янь Сяо впервые увидел Мин И, он сразу подошёл к ней и предостерёг: Цзи Боцзай — не тот, к кому стоит приближаться. Он даже подумывал забрать девушку под свою защиту, приютить, как приютили когда-то его самого. Но не тут-то было. Девушка оказалась с характером. Ни минуты не колебалась — и пошла напрямик к Цзи Боцзаю.
А ведь Цзи Боцзай был его первым настоящим другом в Му Сине. Тот, с кем он чувствовал полное взаимопонимание. Он не мог причинить ему вреда. И потому, когда случилось то страшное — когда Цзи Боцзай отравил вана Пина — Янь Сяо сделал вид, будто ничего не знал. Позволил ему переложить вину на Мин И.
Не потому, что не хотел спасти девушку. Наоборот — он знал, на что способен Цзи Боцзай. Знал, что тот не допустит её гибели. А если даже — на худой конец — тот и решит её не спасать, у Янь Сяо был свой путь. Он подготовил запасной план, чтобы в случае беды вытащить её сам.
Опыт, накопленный за долгие годы скитаний по миру, внушал Янь Сяо уверенность: он умеет скрываться. Умеет не выдавать себя, умеет вести себя так, что ни в чём нельзя заподозрить подвоха. Все его поступки выглядели естественными, продуманными, безупречными.
Совсем недавно он наведался на невольничий рынок, чтобы повидаться с Мин Анем. Тот встретил его, спокойно сказал, что долг отплачен. Что теперь Янь Сяо больше ничем не обязан.
Услышав это, Янь Сяо ощутил, как неведомая тяжесть слетела с его плеч. Возвращался он с лёгким сердцем — даже предвкушал партию в вэйци с Цзи Боцзаем. Но…
Посмотрев на стоящего рядом человека, Янь Сяо тяжело выдохнул: — Ты ведь тоже хочешь, чтобы я для тебя кое-что сделал, да?
Цзи Боцзай, обдуваемый ночным холодом, прищурился и невозмутимо ответил: — Да.
