Мудань тихо вздохнула, её голос стал приглушённым, почти усталым:
— Мать больше всего на свете не желает вновь зависеть от семьи Ли. А эта “тень покровительства” — всё никак не рассеется. Если бы я не упомянула дядю из канцелярии вана, тот человек и не ушёл бы так быстро. Всё ещё держатся за это имя, как за повод уступить…
Улян взглянул на неё с сочувствием и, стараясь приободрить, тепло сказал:
— Он просто оказался человеком из дома вана. А ведь кроме Ли есть и другие… Отец, например, тоже кое-кого знает. Не стоит тебе всё сводить к одному имени — ты и сама уже многого добилась. И дальше справишься.
В этот момент из временной кухни, что была устроена на скорую руку для рабочих и слуг, вышла Юйхэ, неся поднос с едой. Она подала обед Мудань и Уляну. Мудань с утра почти ничего не ела, хлопотала без передышки, и теперь, присев к пиале, обнаружила, что проголодалась сильнее, чем ожидала — съела на полпорции больше, чем обычно дома.
Улян, наблюдая, как она с аппетитом берёт ложку за ложкой, довольно улыбнулся:
— Вот и славно. Видишь? Стоит только чаще бывать на воздухе, да заняться делом — и аппетит, и дух поднимаются. Тебе это на пользу.
Мудань отложила ложку, с улыбкой покачала головой:
— Ты знаешь, пятый брат, ты прав. Я и сама чувствую — стала крепче, выносливее. Раньше, бывало, проеду верхом от Фанъюаня до дома, а потом ещё немного пройду пешком — и ноги ноют, будто свинцом налились. А теперь — ничего. Ни усталости, ни боли. Будто тело проснулось.
Улян рассмеялся тихо, а в мыслях уже прикинул, как воспользоваться её бодростью с пользой. Вскоре должна была прибыть большая партия стройматериалов — и стоило бы, чтобы Мудань отлучилась: это и облегчило бы разгрузку, и избавило её от лишних забот. Он, будто невзначай, сказал:
— Ты ведь собиралась закупить саженцы для осенней высадки пионов, верно? Сейчас как раз не самый напряжённый момент. Почему бы тебе не отправиться с шестой невесткой разузнать, где и какие сорта можно взять, оформить заказы, навести справки? А здесь, не волнуйся, я всё улажу.
Мудань без колебаний кивнула:
— Хорошо. Ты тут за старшего.
Они как раз отложили пиалы и откинулись, когда Атао вновь появилась в дверях — на этот раз с заметным волнением в лице.
— Молодая госпожа… — проговорила она почти шёпотом, — снаружи снова кто-то пришёл. Говорят, этот человек перед тем как передать просьбу о встрече, трижды прошёл вдоль реки… Туда-сюда, туда-сюда… Только потом велел доложить о себе.
Улян и Мудань переглянулись. Взгляд брата стал серьёзным, в глазах Мудань — тревожный отблеск.
— Кто же это на сей раз? — проговорила она полушёпотом. — Неужели действительно вода мутная настолько, что уже вызывает у всех беспокойство?
Улян повернулся к Атао:
— Ты их видела? Скажи, что за человек? Как выглядит?
Атао с тревогой заглянула в комнату и поспешно доложила:
— Это человек с тёмным лицом, лет, может, чуть за десять, — ну, такой, смуглый, крепкий. Сказал, что он из поместья семьи по фамилии Цзян, зовут его У. Говорит, что слуга.
В её голосе слышалась настороженность. В маленьком сердце служанки клубился страх: То управляющий с поместья вана приходит с наездом, то теперь ещё этот… Кто знает, из какого рода очередной «гость»? Может, и он пришёл искать повод, устроить скандал? Неужели эта земля и вправду проклята? Придётся снова продавать?
Мудань, услышав имя, сразу оживилась:
— Живо приглашай! Проси его войти!
Повернувшись к Уляну, она быстро пояснила:
— Это, скорее всего, слуга из дома Цзян Чанъяна. Тот самый — из семьи Цзян, что живёт неподалёку. Мы с ним немного знакомы.
Улян, услышав имя Чанъяна, нахмурился, недоумевая:
— Хм… а он-то зачем? Что ему нужно здесь?
Пока они говорили, в комнату вошёл слуга У Сянь — в сером халате с круглым воротом, широкий в плечах, лицо смуглое, но всё светилось добродушием и приветствием. Он вежливо поклонился, и Улян тут же пригласил его сесть, а Юйхэ поспешила подать чай.
Мудань же, в знак признательности, сама произнесла:
— Прежде всего хочу поблагодарить тебя за тот случай с лекарством. Я помню. Хотела дождаться, пока всё здесь устроим — и тогда уже нанести визит. Теперь, когда мы соседи, — тем более надо бы.
У сдержанно улыбнулся, скромно поклонившись:
— Не смею, не смею. Пришёл я сегодня… отчасти из-за речной воды.
Мудань тотчас насторожилась, подалась вперёд:
— Неужели и у вас в поместье вода стала мутной? — В голове у неё тут же всплыли слова Ху Даляна: раньше, когда прежний хозяин владел этими землями, несколько соседей приходили и просили разрешения подключиться к реке. Неужто семья Цзян тоже была в числе тех домов? — Если подумать, — мелькнуло у неё, — в тот день, когда У приносил лекарство, он пришёл довольно быстро… Значит, поместье Цзяней и правда где-то поблизости от поместья вана. Не исключено, что и оно находится на нижнем течении этой самой реки.
У, всё так же с улыбкой, проговорил с некоторой загадочностью:
— Можно сказать, что я пришёл по поводу этой воды… но можно сказать — и вовсе не по этой причине.
В голосе его звучала осторожная двусмысленность, которая сразу дала понять: за словами кроется что-то ещё. Мудань внимательно посмотрела на него. Судя по поведению, это был не тот человек, что стал бы искать повод для конфликта. Да и сам Цзян Чанъян, насколько ей доводилось судить, был человек честный, прямой, с благородной натурой — ради пустяков он с наездами бы не послал никого.
Значит, дело — в чём-то другом.
Мудань сдержанно улыбнулась и с вежливым спокойствием сказала:
— Прошу, уважаемый господин У, не держите в тени. Расскажите всё как есть.
У слегка улыбнулся — сдержанно, но тепло:
— Историю этой реки мой господин знает хорошо, как и я. С самого начала ведь всё ясно: все вокруг извлекли из неё пользу, так почему бы хозяевам не распоряжаться своим участком, как им угодно? Вы затеяли работы — в этом нет ничего предосудительного. К тому же, никто же не пьёт эту воду напрямую. Она помутнеет пару дней — и снова станет чистой, не стоит и беспокоиться.
Он сделал лёгкую паузу, и, чуть склонив голову, продолжил:
— К тому же, вода у нас в поместье поступает через боковые канавы, а сама река до этого места проходит через излучины, изгибы… потому и не может быть настолько мутной, как рассказывают. Так что для нас — ровным счётом ничего не изменилось.
