Мудань не ответила, лицо её осталось почти неподвижным, взгляд — спокойным.
Смятение захлестнуло Ли Сина. Он поспешно добавил, уже не так уверенно:
— Если бы я знал, что всё обернётся вот так… те слова я, наверное, и не стал бы говорить. Давай… давай просто останемся, как прежде. Не избегай меня, хорошо?..
Слова, однажды произнесённые, разве можно взять и сделать вид, будто их не было? — с горечью подумала Мудань. А случившееся? Разве возможно стереть, как мел с доски?
Она бы и рада, может быть, повернуть всё вспять, вернуться к прежнему спокойствию, как будто ничего и не происходило… Но окружающие не позволяли забыть. Вот, например — Далан, едва услышав их голоса, тут же откинул занавесь и выглянул, явно недовольный, с прищуром наблюдая за ними.
Мудань тут же нашлась и, будто случайно, звонко окликнула:
— Старший брат!
Ли Син вздрогнул от неожиданности, но быстро овладел собой. Его лицо стало безмятежным, голос — ровным и открытым. Он обернулся к Далану и с лёгкой улыбкой сказал:
— Старший брат, я как раз говорил с Дань`эр о тех, кого схватили ночью. Они уже признались. Когда мы доведём это дело до конца, никто больше не посмеет сунуться сюда с дурными намерениями.
Далан не стал выставлять всё напоказ, улыбнулся с пониманием:
— Хорошо потрудился, Синчжи. Спасибо тебе. — Затем перевёл взгляд на сестру. — Дань`эр, иди посмотри, как там с завтраком. Надо пораньше возвращаться.
— Я как раз за этим и пришла — звать вас, — поспешно отозвалась Мудань. — Поешьте спокойно, а потом хоть немного отдохните перед дорогой. Не гнать же вас сразу.
Но Ли Син покачал головой:
— Нельзя. Нужно вернуться пораньше, чтобы всё как следует устроить.
Далан обернулся и крикнул в дом. Через мгновение, потирая заспанные глаза, вышли Улян и Люлян. Все вместе, с разговорами и шутками, сели за завтрак. После еды было решено, что Улян останется на стройке присматривать за делами, а Мудань отправится обратно в город вместе с братьями.
Ли Син распорядился, чтобы схваченных ночью злоумышленников связали и, не особенно церемонясь, привязали к лошадям. Так, под пристальными взглядами деревенских рабочих и старост, пленников поволокли прочь, по направлению к городу. Вся процессия двигалась не торопясь, но внушительно — как немое напоминание о возмездии.
По пути многие крестьяне останавливались, провожая взглядом связанную группу, перешёптываясь, гадая, что за люди и за какие грехи угодили в беду. Один из самых любопытных — наглый, с избытком храбрости — громко спросил, что тут, мол, происходит.
Ли Син, не снижая голоса, повернулся к толпе и чётко, чтобы слышали все, произнёс:
— Эти люди прятались за именем поместья вана Нин и творили зло. Я по приказу Его Светлости прибыл, чтобы лично арестовать их. Сейчас мы везём их обратно — передать под суд самому вану Нин. Посмотрим, посмеет ли ещё кто-то и впредь прикрываться его именем ради своих грязных дел.
Слова его разнеслись далеко, оставив позади испуганный ропот и тревожные взгляды. Сомнений не оставалось: отныне имя вана Нин больше не прикрытие для бесчестных дел.
Глядя на то, как деревенские жители провожали взглядом связанную группу с настороженной почтительностью, Мудань не могла не задуматься. Ван Нин, конечно, дорожит своей репутацией и не потерпит, чтобы какая-то мелкая шваль портила его имя. Но Ли Син так громко и чётко всё озвучил, словно намеренно объявил всему свету: “Я — её защита.” С этого дня, пожалуй, никто в округе больше не посмеет сунуться к ней с недобрым умыслом. Можно сказать, он действительно… встал за неё горой.
Когда они вернулись в город, Далан и Ли Син сразу же повели пленников во поместье вана Нина, чтобы сдать их властям. Мудань же вместе с Люляном вернулась домой, дожидаться новостей.
Уже в полдень Далан вернулся, лицо его сияло удовлетворением:
— Его Светлость ван Нин разгневался не на шутку. Тех негодяев наказали по всей строгости. Кроме того, он велел немедленно арестовать и управляющего поместьем — не только этого Дэна, но и главного распорядителя всего поместья — всех привлекли к ответу. Дань`эр, можешь быть спокойна: теперь уж точно никто не посмеет сунуться в твой Фанъюань!
Но Мудань, вместо того чтобы обрадоваться, нахмурилась:
— Разве не говорили, что этот управляющий Дэн — племянник самого главного распорядителя усадьбы вана? Разве не выйдет так, что дядя и остальные родичи затаят обиду на моего дядю и Ли Сина?
Далан на мгновение опешил от её вопроса, но тут же рассмеялся:
— Не думаю. Они ведь были схвачены с поличным, все улики на руках. Что бы он ни говорил — оправдаться невозможно. К тому же, наш дядюшка — человек с весом, он сам знает, как поступать. Сравнивать главного распорядителя с ним — всё равно что ставить лису рядом с тигром. Да и сам ван Нин сказал: если его подчинённые и дальше будут вести себя, как эти наглые шавки, что прячутся за высоким именем, его доброго имени надолго не хватит. Сам испортится.
Старшая невестка Сюэ, услышав это, удивлённо воскликнула, с весёлой улыбкой:
— Так ты, выходит, сам лично виделся с Его Светлостью?
Далан с гордостью кивнул:
— А как же! Я и сам не ожидал. Но дядюшка пригласил меня внутрь, и я вошёл. Ван задал пару вопросов — расспросил, как всё было, а потом сказал несколько добрых слов, успокоил. Я вам так скажу ничего в нём страшного нет. Наоборот, человек он вежливый, говорит с достоинством, да и в манерах куда мягче, чем большинство в его дворце.
Мудань слушала всё это с внешним спокойствием, но внутри у неё вспыхивало одно-единственное чувство — жгучее любопытство. Почему же этот управляющий Дэн так упрямо шёл против неё? За что такая непримиримая вражда?
К вечеру, когда сумерки уже легли на город, наконец прибыл Ли Син с докладом. Он пришёл подвести итог, доложить обо всём, что удалось выяснить. Его голос был спокоен, но в нём чувствовалось напряжение.
— Всё оказалось так, как мы подозревали. Кто-то подбил управляющего Дэна: предложил высокую цену за Фанъюань, пообещав, что, если тот сумеет заполучить землю — сделку немедленно заключат. Когда за Дэном пришли, в его комнате нашли десять золотых — говорят, это было задатком.
Мудань только горько усмехнулась. Ей и спрашивать не надо было — она сразу поняла, кто за всем этим стоит. Тот самый человек, что из раза в раз пытался испортить ей жизнь, затаив старую, глубинную обиду. Кто ещё мог бы так настойчиво желать её падения?
Ли Син бросил на неё короткий взгляд и негромко добавил:
— Похоже, у некоей особы после падения с лошади травма так и не прошла. Говорят, хоть она и не прикована к постели, но явно будет хромать. С тех пор она словно вышла из себя — беснуется целыми днями. А тут кто-то будто бы шепнул ей: мол, если бы моя кузина с самого начала участвовала в том состязании, случившемся бы тогда несчастья, может, и не было бы. Слово за слово, и вот… вся вина в глазах этой особы опять оказалась на Дань`эр.
Он помолчал и добавил с легкой усмешкой:
— Но не волнуйся. Его Светлость ван Нин уже отправил людей во дворец вана Вэй. Думаю, после этого она поумерит пыл.
Мудань нахмурилась:
— Кто ей это сказал?
Вот уж поистине: лежу спокойно, а стрела всё равно прилетает… — подумала она.
