Слова Мудань погрузили всех присутствующих в краткое, но ощутимое молчание. Лишь Чэн Мэйнянь первой нарушила тишину — она лениво взмахнула изящным веером и с улыбкой промолвила:
— Хоть и говорит сестра Хэ, что желает лишь дать возможность всему миру любоваться цветами, мечта её, надо признать, поистине велика. Да только… — она усмехнулась уголком губ, — что ж поделать, я всегда считала, что в этом мире и люди, и цветы — все изначально поделены на девять разрядов, и кто чем может владеть, тому и определено с рождения. Однако, — тут она чуть приподняла бровь, — я всё же с интересом навещу твой сад, когда он будет готов. Обязательно скажи мне. И если окажется, что он и впрямь так прекрасен, как ты говоришь, я, быть может, даже аренду его для особого праздника. Пусть ты и не хочешь брать с людей больше, уверяю — в убытке не останешься.
Барышня Сюэ`эр тут же вспыхнула и, хлопнув ладонью по колену, весело воскликнула:
— Сестра Мэйнянь, только не вздумай забыть свои слова к тому дню!
Чэн Мэйнян рассмеялась:
— Я, знаете ли, не из тех, кто бросает слова на ветер. Не люблю попусту обижать людей, а те, кто меня знает, скажут — справедливость я ценю превыше всего. Если твой сад будет построен как следует, то я — первая стану твоей гостьей и устрою у тебя весенний пир. Всё равно, делаешь ты это, чтобы прокормить себя, или чтобы исполнить свою мечту, — но то, что ты не желаешь жить за чужой счёт, не кланяясь и не унижаясь, уже заслуживает уважения.
Сказав это, она неторопливо бросила холодный, почти равнодушный взгляд на Ци Ючжу.
Та, увидев, что как бы она ни старалась, даже те, кто по своим взглядам и положению могли бы разделить её пренебрежение к Мудань, не спешили вставать на её сторону, наоборот — косвенно осаживали её, словно укоряя за мелочность, — почувствовала, как злость поднимается к горлу. Она не могла понять, в чём же, собственно, была её ошибка. Оттого лицо её стало ещё более пасмурным, словно туча нависла над её и без того белоснежной, от «плачущего макияжа» бледной кожей.
У Сюэ`эр в глазах засверкал озорной огонёк, а У Цзюцзю, всё это время молчаливая, с лёгкой усмешкой наблюдала за происходящим, рассеянно вертя в руках изящный веер из плетёного слонового волоса, будто разглядывала на нём неведомый цветок.
Сюэ`эр, наивно округлив глаза, с притворной обидой воскликнула:
— Тогда выходит, я и вовсе никчёмная! Что же мне делать, а?
Чэн Мэйнянь игриво провела пальцами по щеке Сюэ`эр и с лукавой улыбкой сказала:
— Нет, ты очень даже полезна. По крайней мере, стоит только на тебя взглянуть — и настроение улучшается, а не наоборот — как у некоторых, при виде которых сразу хочется расплакаться.
Ци Ючжу сразу поняла, в кого был направлен этот колкий укол. На бледном, как бумага, лице тут же отразилось негодование и обида, и она едва не вскочила, чтобы с резкостью покинуть беседку. Только одна из девушек рядом успела схватить её за руку и прошептать что-то успокаивающее. Лишь тогда выражение её лица немного смягчилось, и она осталась сидеть, хоть и с видом глубоко задетой.
Мудань наблюдала за всем этим с лёгким недоумением. Она не знала, кто такая эта Чэн Мэйнянь, откуда у той такая уверенность — делать выводы о её саде, которого она даже не видела. Да и по какой причине та столь едко обходит Ци Ючжу стороной, было ей тоже неясно. Но Мудань была не из тех, кто легко поддаётся иллюзиям: она не стала принимать добрые слова за обещания и не питала ложных надежд, что кто-то из них точно придёт в её сад.
Тем не менее, она улыбнулась и, сохраняя безупречную учтивость, предложила:
— Раз уж вы так говорите, тогда, когда сад будет достроен, если у вас найдётся свободное время, буду рада пригласить всех вас на прогулку. Пусть хоть ненадолго, но мы забудем о тревогах и просто полюбуемся цветами.
На этот раз ни одна из девушек не выразила возражений. Все наперебой стали соглашаться:
— Ты ведь не знаешь, где мы живём, так что пусть Сюэ`эр нас известит, когда придёт время. Если будет возможность — непременно придём!
Сюэ`эр внезапно вспомнила, с какой целью вообще привела всех сюда. Она немедленно схватила Мудань за рукав и с возбуждением принялась трясти его:
— Сестрица Хэ, ну расскажи уже, как ты сделала то самое благовоние с запахом лотоса? Ты ведь говорила, что у тебя есть ещё несколько рецептов — расскажи нам обо всех сразу!
Затем она подалась вперёд, склонившись к самому уху Мудань, и заговорщицки зашептала:
— С тех пор как ты подарила мне тот лотосовый аромат, ни одна злючка больше не посмела насмехаться надо мной! А сегодня ты просто обязана поразить их всех! И ещё — сегодня на тебе вишнёвый запах, правда ведь? Такой изысканный… Скажи мне рецепт отдельно, только мне, а я уж потом передам всем остальным — и пусть завидуют, хе-хе!
Мудань не удержалась от смеха. Такая простодушная настойчивость могла бы показаться дерзкой, но в устах Сюэ`эр звучала лишь очаровательно. С мягкой улыбкой она наклонилась в ответ и тихонько прошептала ей на ухо пару слов.
Ци Ючжу негромко кашлянула, стараясь сохранить в голосе доброжелательность:
— Сюэ`эр, ты совсем не понимаешь, как себя вести. Дом у сестрицы Хэ ведь держит торговлю благовониями — рецепты, которые у них есть, наверняка строго охраняются. Это же их хлеб, на них деньги зарабатывают. Как же она может так просто взять и рассказать их нам? Не заставляй сестрицу Хэ ставить себя в неловкое положение.
Она и виду не подала, но слова эти явно прозвучали с упрёком и намёком: дескать, слишком ты много себе позволяешь, Сюэ`эр.
Мудань уловила её посыл, но ничуть не смутилась. Она с лёгкой улыбкой мягко парировала:
— Не стоит волноваться, сестрица Ючжу. Пусть наша семья и ведёт дела с благовониями, мы никогда не продавали уже готовые смеси. То, что я знаю о составлении ароматов — всего лишь немногое, и то потому, что мой второй брат очень этим увлечён. У него и знаний, и рецептов куда больше, чем у меня. Я лишь время от времени что-то пробую. Но раз уж мы здесь все интересуемся, почему бы нам не обменяться секретами? Если то, что я расскажу, вам покажется стоящим — в следующий раз, заглянув в нашу лавку, можете расспросить моего брата. Уверена, он только обрадуется умной беседе.
