Он сделал шаг вперёд. Стражники не мешали.
— Чего вы ждёте?! Арестуйте его! — крикнула она.
— Бесполезно, — сказал он. — Они не твои. Они — мои.
— Сы Юань! Приказываю — арестовать его немедленно!
— Я думал, вы уже догадались, — мягко сказал Сы Юань, заламывая ей руку. — Я не отказываюсь от денег.
— Ты… ты предал меня?!
— Он дал мне приют, помог… И я всё ещё ему должен. Это… расплата.
— Дурак. Он даже своих учеников предаёт, использует, убивает. Ты для него — пустое место. Как только станешь лишним — он тебя уничтожит.
— А я уже всё придумал, — сказал Юй Хуай, подойдя к ней.
Он схватил её за горло. Холодные пальцы. Дыхание остановилось. Всё внутри замерло.
— Ты всегда любила эксперименты. Сегодня ты проводила испытание с огнём. Но ошиблась с расчётом. Несчастный случай. Бах — и нет тебя. Прах к праху.
Он вонзил ногти в её шею. Кровь выступила.
— Убей меня — и Чжухун ты не увидишь никогда.
— Всё ещё притворяешься? Впечатляет.
— Притворяюсь? Глупец… — на лице Ли Фэйянь появилась странная, изломанная улыбка. — Хочешь знать правду? Чжухун вовсе не была в княжеском дворце.
— Не верю.
— Не веришь? Подумай. Скоро тебе принесут весть. Человек во дворце Хуэйчжао — не она. Это был её двойник.
И в ту же секунду к Юй Хуаю подбежал юный евнух, лицо — белее рисовой бумаги. Он наклонился и шепнул что-то ему на ухо.
Улыбка исчезла. Лицо побледнело. Мир, который он так рьяно пытался контролировать, начал рушиться у него под ногами.
— Я знала, что ты следишь за Чжухун, — спокойно произнесла Ли Фэйянь, несмотря на то, что её душил враг. — Поэтому я отправила её двойника в княжеский дворец. Так твоё внимание сместилось… а за мной в заднем дворце ты перестал следить.
— Где Чжухун?! — истошно взревел он, сжав её шею до предела. Его глаза пылали гневом.
— Где?.. Разве ты не видел? Она только что… разлетелась на куски.
Фэйянь хватала воздух ртом, дыхание вырывалось с хрипами.
— Ты ведь мог держать её в живых… мучить, использовать. Месть ведь слаще, когда её подают медленно, верно?
— Именно потому, что ты медлил, ты так и не убил свою мать, — прошептала она. — А я — смогла. Я отняла у тебя самое дорогое. Я убила Чжухун.
— Она не мертва! — закричал он. В его взгляде полыхнула слепая, истерическая ярость.
— Мёртва — ты, Ли Фэйянь, — процедил он и сжал горло сильнее.
Фэйянь едва успела подумать, как всё это стало таким… пустым. Она пришла за местью, но сейчас в груди вместо злобы было лишь опустошение. На щеке скатилась слеза.
— Арестовать Ли Цинбая! — раздался голос сверху.
С балкона властно прозвучал приказ. Это был сам император Юйсяо. Его охрана бросилась вперёд, вырвала Ли Фэйянь из смертельной хватки.
— Фэйянь! Всё хорошо? — он подхватил её на руки. Та захрипела, кашляя, на шее остались следы — красные, болезненные.
— Я… я жива…
— Ли Цинбай, ты осмелился напасть на женщину, носящую во чреве ребёнка Императора, — голос Юйсяо прозвучал как удар. — Это покушение на убийство наследника. Это — смертный приговор.
Истошно хрипя, связанный Ли Цинбай не сразу понял смысл сказанного.
— Что ты… ты сказал?.. Ребёнок… королевской крови?..
— Пока это не объявлено публично. Но она носит моего ребёнка, — подтвердил император.
— Ты… лжёшь… — выдохнул тот, как будто в нём рухнуло всё. — Я хотел убить Ли Фэйянь… Не… не наследника…
— Ты слишком долго служил Императрице-матери, чтобы не понимать, что такое покушение на корону, — холодно ответил Юйсяо.
Обвинение в покушении на представителя императорской семьи — единственный способ уничтожить такого человека, как Ли Цинбай. Старые преступления нельзя было доказать. Ни старые отчёты, ни расследования следователя не могли однозначно назвать его убийцей. А связи с домом Жун делали его почти неприкосновенным.
Потому император спланировал всё сам. Он подготовил новое обвинение.
Он заказал поэму-аллегорию, в которой описал суть будущего заговора. Запустил слухи, будто Ли Фэйянь больше не может иметь детей. Тем временем она принимала снадобья, вызывавшие утреннюю тошноту — их выдавали за побочные эффекты лекарств.
Император подстроил утечку о её «неблаговидной близости» с Сы Юанем. Даже удаление её таблички из покоев — часть спектакля. Всё было рассчитано на то, чтобы Ли Цинбай расслабился и поверил, что Фэйянь потеряла благоволение.
Это была ловушка. Смертельно опасная. Одна ошибка — и не стало бы ни женщины, ни ребёнка. Император не покинул столицу, как заявлялось. Он остался. Следил.
Чтобы окончательно подчинить Ли Цинбая, он позволил Сы Юаню «перейти на его сторону». Это удержало преступника от приказа схватить Ли Фэйянь преждевременно.
Но даже если всё шло по плану, Фэйянь тяжело перенесла пережитое. Она лежала у императора на руках, с трудом дыша, в полном изнеможении.
— Ли Фэйянь… Ты… ты хладнокровная, бездушная женщина… — кричал Ли Цинбай. — Ты даже ребёнка… сделала частью мести…
Но взгляд Юйсяо стал неумолим.
— Это была моя воля. Если ты кого-то и должен винить — вини меня.
Он подошёл к нему вплотную.
— Дом Жун стал слишком сильным. Я больше не могу их терпеть. Ты служил им преданно. Пусть твоя голова будет посланием. Пусть поймут, что терпению Императора пришёл конец.
Это была не просто месть за Ли Фэйянь. Это был удар по политическим опорам дворца. Жертва ради большого хода.
— Чжухун… Где Чжухун?! — Ли Цинбай кричал не о своей жизни. Только о ней.
— Она жива. В тюрьме Департамента правопорядка. Пока жива.
Но надолго ли? Если узнает о казни мужа — может и не пережить.
— Прошу… дайте мне увидеть её. Хоть один раз. Перед смертью… Просто… проститься…
Он рухнул на колени, ударяясь лбом о землю. Бледное лицо, разбитое в кровь. Больше он не был страшным евнухом, держащим дворец в страхе. Только муж, молящий об одном — увидеть жену.
— Я хочу поблагодарить её. Только благодаря ей… я остановился. Перестал мстить.
Император встал перед ним на колени. Положил руку на его плечо.
— У тебя была хорошая жена, Цинбай.
Именно потому, что стал евнухом, он и смог встретить Чжухун. Может, всё, что совершила его мать, было не просто жестокостью, а роком — способом, каким Небо решило соединить двух людей. А может, даже если бы она не совершила того ужаса, они бы всё равно встретились… но уже в другой жизни, под другими именами. Император Юйсяо не знал ответа. Но в одном он был уверен: чувства между ними были настоящими. Самыми настоящими из всего, что он видел.
— Да снизойдёт на меня императорская милость… — голос Ли Цинбая сорвался, он всхлипывал так, будто внутри него что-то рвалось на части.
— Мне говорили, что Императрица-мать просила пощадить его — сказал Юйсяо, проводя рукой по плечу Ли Фэйянь. С тех пор прошла уже половина месяца, листья начали желтеть.
— Я лишь рассказала правду, — прошептала она. — Но, если идти до конца, Ли Цинбай был бы казнён. А для Чжухун… это было бы жестоко.
Со дня допроса она чувствовала себя нехорошо. С утра лежала, почти не вставая. Врач сказал, что с ребёнком всё в порядке, но на лице её была лишь усталость и тоска.
— Для меня… он — мой заклятый враг. Из-за него моя семья была уничтожена. Я мечтала собственноручно убить его, отомстить за мать, за брата, за отца. Но он всё равно… муж Чжухун.
Её веки опустились, бледные губы задрожали. Слёзы упали на подушку.
— Чжухун всегда была рядом. Делила со мной все заботы, помогала в экспериментах, оживляла мои механические игрушки… А теперь её нет. Я смотрю на эту комнату — и она кажется пустой.
Она горько усмехнулась.
— Я отомстила. Я должна быть счастлива. А вместо этого… мне больно. Ужасно больно. Не стоило… не стоило всего этого. Не стоило отнимать у Чжухун её мужа. Не стоило… мстить.
Вместо облегчения — лишь сожаление. Долгожданная справедливость обернулась новым страданием.
— Но ведь это не ты мстила, Фэйянь, — сказал Юйсяо, обняв её за плечи. Он чувствовал, как дрожит её спина под тонкой тканью. — Это он сам себя покарал. Он сам выбрал эту участь. Это не ты его судила — это сделал его собственный грех.
Он знал: каждое деяние находит свой отклик. Как посеешь, так и пожнёшь. Даже для императоров нет исключений.
— А я?.. Меня тоже ждёт расплата? — она посмотрела на него сквозь слёзы, и в этот миг сердце Юйсяо сжалось.
Он понял: если Суд Судеб когда-нибудь явится — он заберёт у него самое дорогое.
С того дня, как он взошёл на трон, Юйсяо уже переступил черту. Император не может быть мягким. Чтобы удержать власть, нужно карать. А значит — он сам обречён на расплату.
— Если тот день настанет… я пройду его с тобой. Вместе.
Он поцеловал её в лоб. Столько всего хотелось сказать — и всё застряло в груди.
Великолепие трона слишком часто строится на крови. Он вспомнил слова древних летописей и прошептал в душе молитву: пусть хоть она… доживёт до конца своих дней в покое.
Он не хотел сидеть на троне, пропитанном её кровью. Если до этого дойдёт — он утратит всё.
— Я хочу, чтобы ты стал правителем, которого будут любить, — когда-то сказала ему Ли Фэйянь.
И он хотел исполнить это желание. Потому что не мог позволить себе потерять её.
— Пусть в истории напишут, — улыбнулся он, — что император Чунчэн любил лишь одну женщину — Ли Фэйянь.
— А ещё пусть напишут, что она была с виду обычной, слишком любила книги, механизмы и странные игрушки, — хмыкнула она.
— Нет-нет, переделаем. Ли Фэйянь была красавицей такой, что даже богиня лотоса меркла перед ней. Её красота покорила Чунчэн-ди, и он до конца дней не мог вырваться из её чар.
— Сладкие речи делают тебя подозрительным, — она надулась.
Он рассмеялся и наклонился ближе:
— Я всего лишь говорю правду. Я не могу без тебя. Каждую ночь думаю только об одном — как бы уснуть рядом с тобой. Почему вообще есть такое глупое правило, что наложницы во время беременности не должны ночевать с императором?
— Чтобы милости распределялись по всем женам, а не одной. Если вам станет скучно, можете позвать служанку. Умеренная плотская жизнь — залог здоровья.
— Сколько лет я не слышал от тебя таких слов — «плотская жизнь», «соитие»… — он смеялся.
— Так что, — продолжил он, — вместо всех этих соитий, давай просто почитаем вместе новый том “Божественных игр Золотой опочивальни”.
— Новый том?
— Ты не знала? Их обновляют каждый год. Официально он выходит после Нового года, но император получает пробную копию заранее. Отец говорил, что каждый том нужно вычитывать лично, с правками красными чернилами… Там сорок томов, и в седьмом этом году что-то сильно поменяли. Давай найдем, где именно.
— Принесите “Божественные игры”, редакция второго года Чунчэн! — скомандовал он.
— Лежи, я сам тебе почитаю… Итак, начнём с…
Но он не успел открыть рот — её тонкий палец мягко прикоснулся к его губам.
— Ты устал. Отдохни. Спи немного, ладно?
— Ты как будто в моей голове живёшь. Я как раз об этом думал.
Он бросил книгу и крикнул:
— Я ложусь на дневной сон. Разбудите к вечеру.
— Простите, осмелюсь спросить… Император намерен спать здесь?
— Конечно. Хочу спать рядом с тобой.
— Но я ведь… беременна. Я не могу сопровождать вас в покоях.
— Знаю, — усмехнулся он. — Но не припомню, чтобы во дворце был запрет на совместный сон без соития. Ты помнишь такой, Цзюньци?
— Я, ваша покорная тень, не слышал о подобном. Могу уточнить в Департаменте ритуалов?
— Уточни. Хотя, думаю, наш милый старший евнух найдёт способ согласовать.
Юйсяо крепко прижал к себе Ли Фэйянь, потянул шёлковый занавес.
— Пока они там что-то решают, мы просто поспим. Всё остальное — дело слуг. — Спасибо, Ваше Величество. Моя жена очень любит лотосы. Она будет рада прогуляться в саду, — с поклоном сказал Цзюньци и вышел. Его жена, Шэ Хунлин, приходилась Чжухун двоюродной сестрой.
