Пальцы Янь Чаошэна слегка сжались, глаза опустились.
Фу Хэн прекрасно понимал. Когда бессмертные наконец отреагируют всерьёз, удар первым делом обрушится на них.
Рана от Реки Слабых Вод у их повелителя ещё не зажила, и даже с могущественной, но бессмысленной птицей, с горсткой сильных демонов они не смогут противостоять настоящей армии Небес. Нужно было восстановить силы, стабилизировать истинную форму, и, главное, заполучить артефакт, способный защитить гору. В противном случае придётся эвакуироваться до того, как бессмертные нанесут удар. Фу Хэн вкратце доложил о передвижениях Бай Чжуйсюя и его войск.
Сейчас бессмертные убивают их сородичей, а они даже не могут нанести ответный удар. Армию окружает неуязвимый барьер.
— Зеркало Перехода, — сказал Фу Хэн.
Янь Чаошэн сел, задумчиво постукивая пальцем, и вдруг усмехнулся:
— Раз уж сами принесли, пусть не жалуются, если я заберу.
Улыбка его была мрачной, в ней не было ни тени веселья. Скорее, затаённое воспоминание, обволакивающее тьмой.
Фу Хэн прежде видел его таким только в день бойни.
Янь Чаошэн бросил ему Кольцо Десяти Запретов и холодно усмехнулся:
— Зеркало Перехода… Думаю, пользоваться им они не умеют. Фу Хэн, возьми людей и научи их.
Он надрезал ладонь, и кровь потекла, стекая к кольцу.
Эти бессмертные, должно быть, уже забыли, что Зеркало Перехода когда-то было создано его отцом, чтобы управлять духовной энергией, угрожающей миру людей. Это была реликвия императорской крови. Позднее оно каким-то образом оказалось у Би Сюня, и тот использовал его, чтобы запечатать целый город смертных. Если теперь удастся заполучить Зеркало, вопрос с защитой горы будет решён.
Оставалась лишь его нестабильная истинная форма. Её нужно было восстановить и как можно скорее.
Истинная форма всё ещё была нестабильна, и он не мог дать себе полной гарантии, что в случае столкновения с войском небесного народа не совершит роковую ошибку.
— Я отправляюсь на гору Юйшань, — внезапно сказал Янь Чаошэн.
Юйшань? Это название почти ни у кого из присутствующих не вызвало узнавания. Никто не слышал о таком месте.
Он бросил духовную пилюлю рядом стоящей юной птице и, небрежно, будто между прочим, добавил:
— В древности там обитал Жужоу.
Так было сказано в его унаследованных воспоминаниях. Жужоу давно исчез, вместе с эпохой его отца, и никто не знал, сколько десятков тысяч лет прошло с тех пор. Кто теперь владеет Юйшанем — неизвестно. Но это не имело значения. Всё равно в конечном счёте этот «кто-то» сделает для него всё, что потребуется.
Шаою осторожно поддерживал измождённую, почти прозрачную девушку, бережно прижимая её к себе. Его голос звучал мягко:
— Юйшань — место, где солнце садится за горизонт. Вся гора усыпана аметистами.
Когда они прибыли, день как раз клонился к закату, и вечернее солнце рассыпалось по склонам золотым светом.
Хотя Юйшань именовали «горой», на деле она вовсе не была высокой и напоминала скорее крошечное измерение, не входящее в восемь великих регионов мира. Это было ни царством бессмертных, ни мир смертных, а нечто иное, уединённое, словно выпавшее из общего бытия.
Шао Ю вёл её на запад, и, как только они пересекли границу Юйшаня, Лю Шуан действительно увидела беспредельное множество самоцветов.
Здесь были не только сияющие аметисты, но и разнообразные нефриты. Всё в этом месте выглядело слишком прекрасным, словно сама природа решила выложить пространство слоями цвета и света.
Небесный журавль не смог последовать за ними. Шао Ю обернулся:
— Я понесу тебя. Хозяин этой земли — Чжань Сюэян. Он нелюдим и с непростым нравом. Когда увидишь его, не бойся.
Он говорил спокойно и уверенно, словно всё это было самым обычным делом. На его фоне Лю Шуан вдруг почувствовала, что не может больше капризничать. Эта жизнь всё же отличалась от её прошлой. Теперь у неё была память, а у Шао Ю не осталось ни одного воспоминания. Она лёгким движением легла ему на спину, и мысли унесли её в тот момент, когда он уже однажды нес её вот так же, по подобной дороге.
Тогда она, в панике, пыталась спасти рассеявшуюся душу Шао Ю, поранилась и капризничала на его спине, требуя, чтобы он отпустил её и позволил идти самой. Шао Ю тогда сказал, что если она будет и дальше дёргаться, то он просто сбросит её.
«Даже отец меня так ни разу не носил», — вроде так она сказала в тот момент.
Лицо Шао Ю тогда потемнело.
Вспоминая это, она невольно улыбнулась, лежа у него на спине.
У Шао Ю было особенно острое духовное чутьё:
— Что смешного?
Она повторила прежнюю фразу, скрывая улыбку за лёгким вздохом:
— Шао Ю… даже отец ни разу не носил меня так, как ты.
В тот миг молодой правитель, равный по положению Чишуй Чуну, не знал, испытывает ли он смущение или досаду. Он вновь вспомнил, как его вынудили обручиться с ней. Тогда, узнав, насколько юной была бессмертная девчонка, он ощутил неловкость, будто получил некое недостойное преимущество.
