Дяди засмеялись. Дядя Чэнь подхватил:
— Случайности, они ведь повсюду. В прошлый раз мы копались в архивах и нашли фотографию одного человека. Тогда все хором заявили, что он копия меня. А Лао Хэ шутит: «Ну-ка, Чэнь, вспомни-ка былые похождения, не знаком ли ты с его матушкой? Глядишь, в старости сыночек объявился!». Три дня дразнили меня этой историей.
Отец, похоже, повеселел и притворно задумался:
— Так, может, и мне пора вспомнить, не знаком ли я с матушкой этого офицера?
Все снова засмеялись. Я, опустив голову, прятала улыбку. Дядя Ван, как бы невзначай, добавил:
— Если вы, господин, и впрямь знакомы с его матерью, дайте мне знать. Надо будет первым подойти и задобрить наследного принца. Он ведь как раз получил повышение из лейтенантов в капитаны. А я им скажу: «Да что там капитан? Давайте сразу запишем его в генералы!»
— Чепуха! — рассмеялся отец.
Дядя Ван, улыбаясь, открыл свой портфель:
— Я, кстати, его личное дело захватил. Вот, взгляните.
Он достал папку и подал отцу:
— Скажите, разве не похож?
Отец, у которого уже была дальнозоркость, отодвинул снимок на расстояние вытянутой руки, чтобы рассмотреть. Я тоже повернула голову и едва не ахнула. У нас дома хранилось немало фотографий отца в молодости, и если подложить этот снимок среди них, даже тётушка не отличила бы. Те же густые, чуть сдвинутые брови, глубокие и цепкие глаза, тот же прямой нос, фамильный признак рода Мужун. Даже я, унаследовавшая материнские черты, носом пошла в отца.
Если присмотреться, различие было лишь в форме губ и линии подбородка. У отца губы тоньше, у того молодого офицера — полнее; лицо у обоих квадратное, но у парня подбородок чуть острее. Впрочем… красив он был безусловно.
Отец, видно, и сам по-настоящему удивился. Лишь спустя паузу он произнёс:
— Похож. И вправду похож. — Он всматривался в черты лица, будто сравнивал с воспоминанием. — В его годы я тоже служил в армии, только форма тогда была старого образца. Надень он ту форму, сходство стало бы полным.
Дядя Лэй усмехнулся:
— Правда, тогда вы были в звании выше. Если не ошибаюсь, последний раз вас производили в бригадиры.
Отец поднял взгляд:
— Сколько лет этому человеку?
— Двадцать три года, — ответил дядя Ван. — В прошлом году вернулся из американского NAVAL WAR COLLEGE.
— Вот это да, — усмехнулся отец, — молодёжь нынче растёт стремительно. В наши годы так быстро продвигаться было немыслимо. Я-то сам прошёл в обход, за десять лет прыгнул на шесть званий, и то наслушался пересудов. — Он лениво перелистнул страницу досье и вгляделся в мелкий шрифт, — хм… седьмое июля…
Закрыв папку, отец вернул её дяде Вану. Тот, всё ещё в шутливом тоне, сказал:
— Ну вот, дело пропало, надежда накрылась. А я-то рассчитывал, что вы и впрямь знакомы с его матушкой.
Отец едва заметно улыбнулся. Разговор снова перешёл в лёгкое перешёптывание и байки, которыми дяди пытались окончательно поднять ему настроение. Сегодня он был на удивление благожелателен. Отец слушал, кивал, иногда вставлял пару вопросов. Просидели так долго, что я уже клевала носом, прежде чем гости поднялись.
Отец тоже встал, собираясь проводить их, но на их вежливое: «Не стоит!» остановился у входа, наблюдая, как они один за другим выходят. Я хотела было пожелать ему спокойной ночи и уйти спать, как вдруг он окликнул шедшего последним дядю Лэя:
— Шаогун (молодой господин), мне нужно с тобой поговорить.
Меня всегда забавляло, когда он так его называл. Дядя Лэй, хоть и дослужился теперь до высокого поста и поседел, когда-то был отцовским адъютантом, и эта кличка прилипла навсегда. Услышав её, он невольно распрямился, словно снова оказался на службе:
— Слушаю.
В этом почтительном тоне, от которого веяло прошлым, было что-то ещё более смешное. Я, сама не зная зачем, задержалась за углом, решив дождаться, когда они договорят, и только потом подойти.
Но отец молчал слишком долго.
«Разве он не сам позвал его, чтобы что-то сказать?» — недоумевала я.
Первым нарушил паузу дядя Лэй. Голос у него был тихий, но я расслышала каждое слово:
— Господин… какая же это странная случайность… Как так, день рождения седьмого июля?
У меня учащённо застучало сердце. Что это значит?
Отец по-прежнему молчал. Тогда Лэй предложил:
— Хотите, я велю проверить?
Сердце грохотало, будто барабан. Что за тайну они обсуждают?!
И вдруг отец заговорил:
— Но разве этот ребёнок… не умер в трёхлетнем возрасте?
— Да, — подтвердил Лэй, — я сам был рядом в тот момент…
В ушах зашумело, точно над головой снижался целый авиаполк. Гул заглушал мысли, в глазах темнело. Я втягивала воздух сквозь зубы, пытаясь успокоиться. Боже! Что я только что услышала? Это же тайна! Настоящий взрыв, спрятанный в глубине лет!
Пока я приходила в себя, упустила несколько фраз, только слышала, как дядя Лэй снова и снова говорил:
— Да. Да…
Я собрала волю в кулак, сосредоточилась и уловила тихий вздох отца:
— Похож… особенно этот острый подбородок. Прямо как у его матери…
