Разъяснив всё у дворцовых ворот, У Чжэнь поехала обратно. На улице она заметила знакомую фигуру. Это был Мэй Чжуюй. Он, похоже, только что вышел из дворца. Он вёл коня, но не ехал верхом, а просто шёл по улице.
У Чжэнь не окликнула его, а замедлила шаг, держась на расстоянии — так, чтобы он её не заметил, но, и чтобы не потерять его из виду. Она наблюдала, как он одиноко идёт, иногда поднимает голову, глядя на вяз вдоль дороги. Потом он остановился у уличного торговца с коромыслом.
Такие торговцы часто продают мелочи, сладости, фрукты, цветы, чай. Издалека У Чжэнь не разглядела, что он купил, но вскоре догнала его и увидела. Это были ранние персики, мелкие, больше зелёные, чем красные, явно кислые. Мэй держал коня одной рукой, а в другой был свёрток из листьев лотоса с десятком зелёных персиков.
Услышав позади стук копыт, он обернулся и встретился взглядом с У Чжэнь. Его лицо, обычно холодное, словно покрытое инеем, вдруг смягчилось.
У Чжэнь, глядя на персики, спросила:
— Сладкие?
Мэй Чжуюй, немного растерявшись, ответил:
— Хочешь попробовать?
Он выбрал самый красный, потянулся, чтобы передать ей, но вдруг отдёрнул руку. У Чжэнь, не получив персик, приподняла бровь, а он тем временем тщательно протёр плод и только потом протянул ей снова.
Она откусила, и кислота тут же свела скулы. Мэй тоже взял один и спокойно надкусил, будто ничего не почувствовал.
— Не кислый? — удивилась она.
— Терпимо, — искренне ответил он. В храме, где он вырос, росло персиковое дерево, плоды были ещё кислее, но они всё равно ждали их каждый год. Он привык к этому вкусу.
У Чжэнь с жалостью смотрела на него: неужели он никогда не ел по-настоящему сладких фруктов? Надо было прихватить из дворца те сочные плоды, что подавали императору и императрице. В это время года сладкие фрукты редкость, только во дворце можно найти.
Она резко бросила персик обратно ему в руки:
— Возвращайся.
И сама повернула коня, направившись обратно во дворец.
Мэй Чжуюй не понял, что она задумала, и лишь растерянно смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. Он опустил взгляд, сжал персик, надкушенный ею. Короткая встреча оставила странное чувство. Будто чего-то не хватило, будто потерял что-то важное.
Вернувшись домой, он увидел, как слуга внёс корзину с яркими фруктами.
— Господин, госпожа У принесла это для вас.
Мэй понял, почему она так внезапно уехала. Сердце дрогнуло, он встал.
— Она ушла?
— Да, оставила и ушла.
Он сел, взял один плод, надкусил — сладкий. Слишком сладкий. И вдруг почувствовал, будто внутри него прорастает нежная лоза, её ветви щекочут кожу, обвивают сердце, вызывая лёгкую дрожь и странную, сладкую тоску.
Он глубоко вздохнул, сел за стол, достал кисть и бумагу, начал переписывать «Сутру покоя»: «Усмири желания — и сердце успокоится, очисти разум — и дух станет ясен…»
Но сердце не успокоилось, разум не очистился — желания ещё не отпущены.
— Мэй Сы, ты чего медлишь? Быстрее!
— Да, давай уже! Мы все ждём, сегодня ты обязан вытащить своего старшего двоюродного брата!
— Живо! Ты с нами или нет? Мы же ради сестры Чжэнь стараемся, хотим наладить с ним отношения. Не подводи нас!
Мэй Сы, неохотно и под давлением друзей, словно парализованный, поплёлся к дому своего двоюродного брата. С тех пор как стало известно о свадьбе сестры Чжэнь и Мэй Чжуюя, вся их компания, привыкшая весело проводить время с ней, решила, что пора познакомиться с будущим «зятем». Но тот оказался таким скрытным, что на десяток приглашений не ответил ни разу. В итоге они решили пустить в ход Мэй Сы — всё-таки родственник, может, ему откажут не так легко.
Но сам Мэй Сы был совсем не в восторге. Из всей компании он переживал больше всех. Это же сестра Чжэнь! И теперь его двоюродный брат собирается на ней жениться?
На самом деле, он с Мэй Чжуюем почти не общался. Родственная связь между ними была тонкой и неловкой. И теперь он никак не мог понять, как воспринимать их будущие отношения. По логике сестра Чжэнь станет его «снохой», но по ощущениям будто брат превращается в «сноху». Всё потому, что он всегда считал сестру Чжэнь своим «старшим братом» — лидером компании.
Погружённый в эти странные мысли, он немного потерял связь с реальностью. И когда увидел своего холодного, спокойно сидящего двоюродного брата, вдруг выпалил:
— Зятёк!
Мэй Чжуюй уставился на него в изумлении.
