Шум за дверью встревожил всех. Шао Ю распахнул створку и увидел, что снаружи остались лишь разбросанные по земле обломки песчаников, среди которых одиноко и безжизненно валялись алые самоцветы. Ни малейшего признака живого присутствия не ощущалось.
Шао Ю нахмурился.
Любое существо, будь то бессмертный, демон или смертный, оставляет после себя особое дуновение, неуловимый след. Тот, кто прервал их разговор, будто растворился в воздухе, не оставив и тени присутствия.
Чжань Сюэян, напротив, казался совершенно невозмутимым:
— Ты же знаешь, кто ко мне только не приходит лечиться. Здесь бывают всякие, но Юйшань — место, где запрещено проливать кровь, так что можешь не тревожиться. С этой госпожой ничего не случится.
Он и не лгал. Юйшань была странной землёй. Здесь рождались драгоценные камни, но не существа, и в пределах этой границы любое ранение начинало заживать само, словно сама гора хранила порядок. Никто не мог здесь безнаказанно творить зло.
Именно по этой причине Шао Ю решился оставить Лю Шуан здесь.
К тому же Чжань Сюэян, завися от торговли редчайшими материалами, дорожил своей репутацией. Он не стал бы сам разрушать то, что создавал годами.
Шао Ю бросил последний взгляд на Лю Шуан и, не говоря ни слова, покинул гору.
Чжань Сюэян скользнул взглядом по усыпанной рубинами пыли у входа и тут же прикрыл глаза, скрывая пробежавшую по ним задумчивость. Когда он снова открыл их, его лицо вновь озарила беззаботная улыбка:
— Пойдём, покажу тебе.
Он повёл Лю Шуан к одному из разломов в скалах. Перед ними простирался вход в пещеру.
— Здесь находится Пруд Сюаньхуан. Его тепло выгоняет любой холод, что засел в костях. Правда, температура высокая, так что каждый день ровно в полночь ты будешь заходить внутрь, садиться медитировать и направлять духовную силу по каналам. Выйти можно только на следующий день, в полдень.
Ненадолго задумавшись, он добавил:
— Чтобы облегчить тебе процесс, я введу иглы и запечатаю твои чувства. Без этого пребывание в пруду может обернуться невыносимой пыткой. Когда Шао Ю вернётся с кровью дракона, я начну готовить лекарство.
Лю Шуан с готовностью кивнула:
— Благодарю вас, господин.
Он лишь отмахнулся:
— Благодарить пока рано. Запомни: когда я говорю о «запечатывании чувств», это не то же самое, что добровольная изоляция. Ты, должно быть, слышала, как древний полубог Мин Е, вернувшись из Слабой Воды, утратил свою божественную природу и стал ничем не отличимым от смертных. Он нуждался во сне и в пище. Вот и ты станешь такой: не сможешь чувствовать, видеть, слышать. Ты не сможешь использовать духовное зрение или касаться мира своим сознанием. Всё, что раньше воспринималось без усилий, теперь придётся искать руками.
Каждый бессмертный с рождения ощущает окружающее через духовное восприятие, как, например, Шао Ю, не оборачиваясь, знал, что Лю Шуан делала у него за спиной.
Теперь ей придётся всё нащупывать заново от еды до одежды.
И всё же… она уже прыгала в Слабую Воду. Эти трудности — ничто по сравнению с тем.
— На Юйшане из пищи только роса с горных склонов, — невозмутимо сказал Чжань Сюэян. — Придётся довольствоваться ей. Я прикажу нескольким песчаникам присматривать за тобой.
— Понимаю, господин, — с уважением кивнула Лю Шуан.
Он скользнул по ней ленивым взглядом и усмехнулся. Уж слишком охотно она ему поверила.
«Вот девчонка, — подумал он, — не имеет ни малейшего представления, какой у меня скверный характер. А ведь она первая, кто зовёт меня “господином” с таким почтением».
Вспомнив о драгоценной капле крови, которую он с её позволения взял, Чжань Сюэян снова повеселел. Когда он в хорошем настроении, то становился щедрым. Он протянул ей кусок лёгкой вуали цвета снега:
— Возьми это. Вода в Пруду Сюаньхуан обжигающе тёплая, а эта ткань убережёт глаза от слёз. Песчаников можешь выбрать сама. Если чувствуешь силы, то начинай уже этой ночью.
Лю Шуан молча приняла дар и кивнула.
Когда луна поднялась над горизонтом, Чжань Сюэян с явным возбуждением направился вглубь горы.
На заднем склоне, у ручья, прозрачного как стекло, под нависающими скалами, сидел в медитации молодой мужчина в одежде цвета тёмного индиго. Глаза его были закрыты, а под ногами мерцал сложный узор. Это был духовный круг, питаемый элементами пяти стихий. В лунном свете он отливал мрачным золотом.
