— Я всё равно покину это место. Пусть даже за первым же шагом меня настигнет смерть. Но я больше не буду, как в юности, с разбитым сердцем ждать, как пёс в клетке, что кто-то придёт и захочет остаться.
Если ради этого нужно быть подлецом, то и пусть.
Его Высочество не должен быть слабым. Он должен вырвать это сердце Хуэйлин, потому что слишком много крови было пролито ради его возрождения.
Он взмахнул рукой, пытаясь заглянуть в домик Лю Шуан, но… поле было запечатано.
Чжань Сюэян тихо фыркнул:
— Прекрасно. Даже отлично.
Он никогда ещё не видел такого упорного и… глупого, как Янь Чаошэн.
Пусть хоть душу отдаст, она всё равно не полюбит его. Всё равно выйдет за Цзимо.
— Ну-ну, давно не видел таких трагикомедий, — пробормотал он, — посмотрим, как ты из этого выберешься.
Тем временем, один из песчаников прижался к окну домика, тревожно косясь внутрь… и ничего не увидел.
— Ай-ай, великий демон точно делает что-то ужасное! Убьёт ведь нашу нежную, сладко пахнущую маленькую небесную деву! Она ведь такая хорошая… А он слишком страшный.
Янь Чаошэн старался не думать и не вспоминать, что в небесном мире по-прежнему действует приказ на истребление всех демонов. Не вспоминать, что она — просто носительница Сердца Хуэйлин, а не… не больше.
В руке у него был стеклянный сосуд, в котором лежали сорванные им ночью духовные плоды. Они были сладкими, ароматными, неизмеримо вкуснее обычного нектара, хоть она и не могла различить вкус.
Он сел рядом, глядя в никуда, и холодно приказал:
— Открой рот.
Она не услышала и, сбитая с толку, чуть склонила голову. Тогда он молча поднёс ложку к её губам. Девушка на мгновение замерла, но затем послушно открыла рот. Он начал неторопливо кормить её, но с таким выражением, будто не еду давал, а яд.
Забота ему была чужда. Он кормил её ложка за ложкой, слишком быстро, а она не успевала глотать. В какой-то момент она не выдержала, прикусила ложку и тихо, с укором пробормотала:
— Можно… хотя бы дождаться, пока я прожую?
Он остановился и посмотрел, как её щёки чуть округлились и порозовели, пока она медленно пережёвывала.
Минуты шли. Он не двигался, а она, немного удивившись, подумала, что сегодня этот песчаник какой-то особенно нерасторопный. Она вздохнула, нащупала его запястье и слегка потрясла, словно давая понять, что готова к следующей ложке.
Янь Чаошэн молча сунул ей в руки миску.
Всё это казалось ему издёвкой. Наивный Цзимо Шао Ю отдал её Чжань Сюэяну! Если он хочет умереть — да пожалуйста, он сам его добьёт.
И вот это её выбор? Человек, которому она доверила свою жизнь, оставил её на краю гибели.
Он не должен был больше вмешиваться. В тот день, в Чёрной Реке, она с яростью вырвалась из его объятий, готовая умереть, лишь бы не быть спасённой им. Это отпечаталось в его душе.
Сейчас ему нужно было думать иначе. Она — всего лишь Хуэйлин. Только так он мог сохранять спокойствие.
Он раскрыл ладонь. Белые перья — это частицы силы Хуэйлин, что он забрал, раздавив песчаников. Он не хозяин горы, и у него не было другого способа. Сжав перья, он коснулся её щеки и направил её лицо к себе, возвращая силу туда, откуда она пришла, в её лоб.
Её кожа была мягкой. Закончив, он опустил глаза и на миг прикрыл их, словно пытался прогнать какую-то тяжесть изнутри.
Она сидела, растерянно держа миску, не понимая, что произошло.
Сегодня этот песчаник был странным: неуклюжим и раздражительным. Без чувств, без слуха и осязания, она бы и собственную отрубленную руку не заметила. А когда что-то толкнуло её ладонь, она интуитивно поняла, что это вернули миску с нектаром.
Он помог ей найти ложку:
— Ешь сама.
Он не хотел продолжать. Всё, что он делал сейчас, вызывало в нём только боль. Рана, что он с трудом залечивал, стоило ему снова оказаться рядом с ней, рвалась с новой силой.
Она ничего не слышала, и потому не обижалась. Слепота и онемение делали простейшие действия сложными. Он направил её к ложке, и только спустя несколько мучительных попыток ей удалось поднести её ко рту и начать есть.
Она не выглядела жалкой. Нет. Девушка просто сидела с повязкой на глазах. Неподвижная, маленькая и аккуратная фигура. Для него она казалась слишком хрупкой. Он молча наблюдал и не двигался.
Половину миски она ела почти целый час. Даже когда еда закончилась, она не сразу поняла это, пока кто-то не выхватил посуду из её рук. Девушка удивлённо изогнула брови и улыбнулась:
— Ты всё ещё здесь?
Она подумала, что Чжань Сюэян призвал песчаника по каким-то делам.
Даже если сегодня этот был не слишком внимательным, она всё равно повернулась и спросила:
— За сегодняшнее… хочешь благодарность?
Янь Чаошэн знал, о каком «благодарственном жесте» шла речь. Вчера он стоял у дверей и видел, как глупый песчаник прижался к ней, а она с улыбкой склонилась и поцеловала его в щёку.
Тот тогда пришёл в такой восторг, что закружился на месте.
Он долго молчал. Руки сжимались в кулаки. Он остался на месте и не шелохнулся. Когда она дотронулась до его руки, он сам не понял, чего ждал. Янь Чаошэн просто… замер.
И тогда лёгкий поцелуй коснулся его щеки.
Он вздрогнул и, словно очнувшись, отпрянул, но было поздно. Поцелуй уже оставил след, будто обжигающее клеймо, что срывает последние маски. Вина, отвращение к себе, внутренний ропот — всё это сдавило его сердце, не давая дышать. Что он делает?..
Он резко поднялся и пошёл к двери.
А за порогом Чжань Сюэян ждал его с лукавой улыбкой:
— Ваше Высочество, ну как, забавляетесь?
Янь Чаошэн посмотрел на него с ледяной яростью:
— Чжань Сюэян, этот вопрос следовало бы задать тебе. С какой стати ты посмел тронуть сердце Хуэйлин? Без очищения оно бесполезно.
Чжань Сюэян даже не ожидал, что тот станет называть её именно так, сердцем Хуэйлин.
— Она ждёт, пока Цзимо Шао Ю вернётся, — заметил он тихо.
Янь Чаошэн сжал пальцы так сильно, что ногти впились в ладони.
— Мне известно. Не утруждай себя напоминаниями. — Он прошёл мимо.
