Две молодые дамы, затесавшиеся среди юнцов, услышав это, тоже решили присоединиться; все гурьбой понесли У Чжэнь в покои. Та позволила толкать себя, всё ещё держа блюдечко с закусками:
— Рано ещё. Дайте хоть доем.
Служанка только улыбнулась с отчаянием:
— Где это видано, чтобы невеста в самый день свадьбы так неторопливо себя вела!
У Чжэнь не понимала, отчего они все взволнованы больше неё. Она тщательно вымылась, уселась, позволила высушить волосы и надела многослойный наряд невесты. Женская свадебная одежда была голубого цвета; слой за слоем лёгкие вуали, а сверху голубая распашная кофта с цветами, та самая, что недавно усыпали золотыми и нефритовыми украшениями.
Обычно причёску она делала наспех; сегодня же служанки соорудили пышный узел, а на голове сияли золото и нефрит.
Напоследок оставался макияж. У Чжэнь не любила рисовать на лице, максимум она подводила брови; но по тогдашней моде многие дамы обожали тени, румяна и большие цветки на лбу. Невеста была обязана терпеть. У Чжэнь не стала спорить с щебечущей свитой, закрыла глаза и отдохнула. Когда всё закончили, она их открыла и обомлела: отразившаяся в зеркале фигура её напугала.
Ну надо же, страшнее призраков с чёрного рынка. Хотела было всё сорвать, но, представив выражение лица юного господина, удержалась. Неплохо бы его чуток припугнуть. Она улыбнулась и почувствовала, как с лица что-то сыплется.
— Вы мне, что ли, намазали лицо мукой? — поинтересовалась она.
Госпожа Сун рядом смеялась до упаду, держась за ее плечо:
— Сестра Чжэнь, это же душистая пудра! Я специально для тебя приготовила. Понюхай, как ароматно!
Нос У Чжэнь уже ничего не чувствовал: с тех пор, как на неё повесили душистые мешочки, насыпали ароматных бусин и накурили платье, в носу стоял один насыщенный аромат, остального было не разобрать.
Вот это мучение. Ей теперь хотелось лишь, чтобы юный господин пришёл поскорее, а не то она чувствовала себя вешалкой, на которой стоит шкатулка с косметикой.
Мэй Чжуюй действительно явился рано, и был остановлен у ворот отрядом «младших братьев», включая двоюродного брата Мэй Сы, который вроде как должен был ему помогать.
Цуй Цзю, господин Чжао и прочие были с дубинками и с грозными мордами, едва он спешился, они закричали:
— Бей! — и кинулись вперед.
Мэй Чжуюй никогда не бывал на чужих свадьбах и об этом обычае не знал. Дядя, который должен был бы наставить его, вчера вместо уроков напоил его, разрыдался, рассказывая о трудностях брачной жизни, и забыл объяснить, как действовать сегодня.
Поэтому, увидев, как на него несётся толпа «родных невесты», он слегка удивился и просто легко, спокойно повыбивал у всех из рук палки и раскидал их в стороны. По обычаю, жениху положено терпеть, а родня невесты бьёт лишь понарошку. Но Мэй Чжуюй этого не знал. Увидев, что все остолбенели, он вежливо кивнул и пошёл в дом.
Ему не терпелось увидеть У Чжэнь.
«Младшие братцы» переглянулись, не веря своим глазам:
— Как он выбил у меня палку? Я даже не заметил!
— И почему он так легко двигается?!
— Чего встали? Пропустим его так просто? Быстро бежим обратно к воротам!
Только один господин Чжао, который уже видел, как Мэй Чжуюй расправлялся с людьми в тёмном переулке, сохранял спокойствие: он это предвидел. На этот раз он даже притащил меч, чтобы выглядеть совсем свирепо. Ровно на один миг: меч так же ловко выбили и бросили к ногам. Ай, ну это чересчур, никакого уважения!
Сегодня Мэй Чжуюй был ещё решительнее прежнего: он быстро расправился со всеми, кто встал на его пути и вот он уже был у девичьих покоев У Чжэнь. Перед большим окном он должен был прочитать стихотворение о наряде невесты. Снаружи он уже прочитывал его не раз; а вот у самого окна вдруг стушевался: стоило подумать, что она там, за этой створкой, как голос пропал.
С того дождливого дня он её не видел, и ему невольно вспомнились влажное дыхание и близость.
Юнцы, запыхавшись, добежали и увидели, как этот грозный, хмурый господин стоит и таращится на окно их сестры Чжэнь.
— Э-э… он что, покраснел? — шёпот из толпы. И тут же раздалось сдержанное хихиканье.
Окно вдруг распахнулось изнутри, и звук этот напугал всех стоящих снаружи. А когда в створке показалась фигура, все разом осеклись.
Мэй Чжуюй замер, даже чуть расширил глаза. У окна стояла У Чжэнь, подперев свою голову в свадебных украшениях и смеясь:
— Испугались? Или так и не узнали?
Не дав Мэй Чжуюю ответить, её втащили обратно, и окно закрыли. Изнутри раздался голос госпожи Сун:
— Сестра Чжэнь, он же ещё не прочёл стих о наряде! Зачем ты распахнула окно?!
— Верно! Пусть ещё с полчаса подождёт! Зачем так сразу!
Снаружи юнцы тоже зашептались:
— Это была сестра Чжэнь?
— Сначала и не признал… Боже, будто лицо другое.
— Какое другое! Да там столько всего намазано, что лица не видно!
— Ничего вы не понимаете, невесте и положено так краситься.
— Брр-р, вот когда я женюсь, не хочу видеть такое. Чересчур жутко!
Мэй Чжуюй повернулся к ним:
— Совсем не жутко а красиво.
Юнцы подумали: «Похоже, он и впрямь любит сестру Чжэнь».
Окно снова открылось, У Чжэнь явно их подслушивала.
— Господин Мэй, ты совсем не испугался? — кивнула она Мэй Чжуюя.
— Испугался, — ответил он. — Но раз это ты, то всё равно красиво.
Юноши поражены: такое холодное лицо, а говорит так слащаво! Вот уж действительно, людей по виду не суди.
Внутри госпожа Сун уже тянулась закрыть окно, но У Чжэнь их остановила. Подхватив подол, она шагнула на подоконник и выпрыгнула. Служанки ахнули:
— Вторая госпожа, так нельзя! Вы должны пройти через дверь, и обязательно наступить на коврик!
У Чжэнь схватила Мэй Чжуюя за руку:
— Пошли. Сразу во двор, к свадебному пиру. — И, свистнув, крикнула: — Мэй Сы, вы тоже! Я нарочно заказала в трактире Чэнцзя отменное вино, если опоздаете, вам не достанется!
Никто уже не думал о правилах, шумной гурьбой все двинулись следом. Свадьба превратилась для них в банкет под открытым небом, и многие люди были пьяны.
