Резкий и пронзительный ветер, ниспадая с высоты, свистел над равниной, пронизывая рукава и прически людей, скользя мимо ушей так, будто хотел выцарапать кровавую царапину на щеке. Солнце наполовину утонуло за горизонтом, наполовину держалось над ним, и его колеблющийся, разорванный пурпурно-красный свет казался потоком расплавленного железа, хлынувшего на зыбкие воды морского простора.
Буря, что с древних времён не знала отдыха, точила прибрежные холмы, так что обращённые к морю склоны вгрызлись внутрь, и издали те напоминали колышущиеся волны, словно золотистые обломки скал, поднявшиеся из глубины. Королевские знамена с вышитыми огненно-алыми драконами и крытые шёлком носилки, подсечённые последними солнечными лучами, чернели на ветру одинокими, рвано качающимися тенями, и порыв, казалось, вот-вот сорвёт их и унесёт прочь.
На фоне неба, пылавшего зарёй, по гребню этих пустынных холмов развернулся величественный строй. Среди пятисот всадников тянулась цепь из семидесяти пяти четырёхконных колесниц; за ними двигались тысяча конных и тысяча пеших, сопровождавшие паланкин на шестнадцати носильщиках, крытый алым шёлком и золотой парчой, а также пятьдесят колесниц. Далее следовали сотни крытых смолёным полотном возов и ещё пятьсот всадников, а замыкали поход две тысячи пехоты. Большинство солдат были совсем молоды, телом ещё хрупкие, и новенькие мундиры с лёгкими латами сидели на них слишком свободно, топорщась на плечах и поясе. Десятерные ряды двигались молча на юг, растянувшись более чем на десять ли, и глаз не мог охватить ни начала, ни конца процессии.
В колонне пеших отрядов осторожно вел коня молодой воин. Лицом он был хрупок и юн. На вид он был не старше пятнадцати или шестнадцати лет; на поясе у него висело лишь сейин пэй1, тогда как облачён он был в форму военного чиновника четвёртой степени, и по этому сразу узнавалось, что перед ними офицер императорской гвардии, войска Юйлинь.
Когда он приблизился к паланкину, навстречу уже вышла одна из придворных дам и поклонилась. Юноша, не спешиваясь, склонился в ответ и сказал:
— Прошу немедля приготовить всё для пересадки Его Высочества, Чан-вана2.
Старшая из дам подняла голову, сохраняя внешнюю почтительность, но в её звучном голосе проскользнули нотки гнева:
— Его Высочество изнурён дорогой, к тому же простудился на ветру, жар держит его в лихорадке.
Молодой офицер нахмурил изящные брови, но, прежде чем успел заговорить, женщина торопливо продолжила:
— Сегодня утром Его Высочество всего лишь на полчаса задержался со вставанием, а господин Пу Юма тут же обрушился на него с упрёками при всех, а это уже вопиющее неуважение. Он раз за разом присылает людей, требуя, чтобы Его Высочество пересел на коня. Разве это справедливо? Господин Тан, вы ведь телохранитель Чан-вана; вам надлежит прямо сказать господину Пу Юма, что принц из рода Великого Чжэна по крови своей высокороден, и что путь его в Чжуньянь продиктован союзом двух держав. Пу Юма, будучи послом Чжуньяня, дерзает обращаться с Его Высочеством столь небрежно, а значит, проявляет неуважение ко всему Великому Чжэну. Просим его впредь держать себя достойно.
Слова её текли размеренно, но к концу речь стала суровой.
- Сейин пэй (獬鹰珮, xièyīng pèi — подвеска-амулет с образом мифической птицы; служила знаком ранга и власти, в ряде источников связывается с военными чинами). ↩︎
- Чан-ван (昶王, Chǎng wáng) — титул «ван Чан», т. е. удельный принц с титулом «Чан». ↩︎
