— Она обиделась?
Услышав этот вопрос, даос Шуан Цзян больше всего хотел сказать, что он приличный даос и, будучи в обители, никогда даже краем глаза не смотрел на проходящих девушек. К тому же в их храме никто, начиная от главного наставника до мальчишки у ворот, не был женат, а он сам хранит чистоту и видит в красоте лишь кости, так что в делах женского сердца он попросту ничего не понимает.
Но у младшего наставника был огромный авторитет, и Шуан Цзян не решился отвечать прямо. Со наблюдая стороны, как тот растерянно и беспомощно смотрит вслед убежавшей супруге, он даже пожалел его и осторожно согласился:
— Возможно, потому, что вы слишком сильно надавили, когда поили её талисманной водой.
— А не из-за того ли, что эта вода слишком противная на вкус? — спросил Мэй Чжуюй.
Шуан Цзян хладнокровно поразмышлял и честно ответил:
— По-моему вряд ли. Все магические лекарства такие на вкус. Вопрос вкусно или нет вообще не стоит.
Мэй Чжуюй собрал осколки разбитой чаши, снова перевязал рану на руке и поднялся:
— Ты проделал долгий путь, отдохни как следует. Я пойду и приведу её.
Глядя ему вслед, Шуан Цзян вдруг ощутил тихую скорбь: мужчина, стоит только обзавестись семьёй, сразу становится таким жалким… Вот почему лучше всего быть даосом. Он на всю жизнь останется даосом.
С тех пор как У Чжэнь насильно напоили талисманной водой и она, выплюнув кучу шерстяных комков, в ярости выпрыгнула в окно и ушла из дома, от Кошачьей госпожи не было вестей уже два дня. Мэй Чжуюй искал её повсюду и безрезультатно. Не найдя нигде, он решил осторожно разузнать у знакомых У Чжэнь. И первым был его двоюродный брат Мэй Сы.
— А, сестра Чжэнь? — Мэй Сы почесал голову. —Я и правда несколько дней её не видел. Она ведь сейчас у тебя живёт, верно, старший брат?»
Мэй Чжуюй лишь кивнул, скрывая правду:
— Да.
На лице Мэй Сы мелькнула лёгкая обида:
— Вы двое в последнее время только дома сидите и никуда не выходите. Разве не скучно? Всем вместе же веселее.
Мэй Чжуюй на ходу придумал оправдание:
— Ей нехорошо, она дома отдыхает.
— А? Сестра Чжэнь заболела? Пойду навестить! — всполошился Мэй Сы.
— Не нужно. Просто переутомилась, сейчас отсыпается, — отказал Мэй Чжуюй.
Мэй Сы секунду растерянно моргнул, а потом посмотрел на старшего брата уже совсем иначе.
Под этим взглядом Мэй Чжуюй удивился, а Мэй Сы, полный благоговения, медленно произнёс:
— Выносливости у сестры Чжэнь хоть отбавляй, с ней и господин Хуан с товарищами не сравнится. Раз сумели утомить даже её… Старший брат вы истинный богатырь. Только всё же умерьте пыл, — с чувством наставил он. — А то если сестра Чжэнь и вправду сляжет от усталости, будет плохо.
Только тут Мэй Чжуюй понял, что тот имел в виду, и ему нечего было возразить. Потому что на деле его жена… сбежала.
Он расспросил многих, но не нашел ни крупицы новостей. Дойдя до Восточного рынка, он, нахмурившись, стал думать, не ворваться ли ему в город демонов. Но он колебался, ведь город демонов охраняют Кошачья и Змеиная госпожи; лезть туда даосом нехорошо. Если он ещё и переполох поднимет, У Чжэнь разозлится ещё больше.
А кроме этого места он не знал, где её искать. Он все еще смотрел на ворота Восточного рынка, как вдруг услышал «мяу». Опустил глаза и увидел полосатую кошку, сидящую у основания столба .
Глаза Мэй Чжуюя вспыхнули. Он подошёл ближе и тихо спросил:
— Ты всё ещё злишься?
Кошка равнодушно глянула на него и отвернулась, только хвост нервно ходил из стороны в сторону.
— Я дал тебе лекарство, чтобы выгнать чумной яд. Лучше уж раз перетерпеть, чем долго мучиться, иначе ты бы еще долго страдала, — мягко объяснил он.
Кошка фыркнула. Мэй Чжуюй осторожно протянул руки, чтобы взять её, но кошка настороженно отступила. Он остановился и опустил руки.
— Мне неспокойно, когда ты одна, да ещё в таком виде, бродишь по улице. Пойдём домой? Окрепнешь тогда и выйдешь, хорошо?
Кошка никак не отреагировала, зато позади раздался знакомый голос:
— Господин Мэй?
Мэй Чжуюй обернулся и увидел крепкого мужчину средних лет с узелком в листе лотоса, это был цензор Лю. Тот вышел купить для любимой дочери «снежные пирожные», а у ворот случайно заметил многообещающего молодого коллегу, который присел и шепчется с кошкой, потому и окликнул.
— Господин Лю, — поклонился Мэй Чжуюй.
