Снаружи, на ветвях, оглушительно стрекотали цикады: дерево стояло совсем близко, и звон стоял такой, что резал уши. У Чжэнь недолго полежала у супруга на руках, вдруг перекатилась и свалилась сбоку.
Объятия Мэй Чжуюя опустели, и он решил, что она случайно скатилась, отложил кисть и вернул её к себе на колени. Но У Чжэнь снова выпрыгнула, и тогда он спросил:
— Что случилось?
У Чжэнь улеглась в стороне, лениво помахивая хвостом:
— У тебя на руках слишком жарко.
Было уже самое лето, жара стояла и правда сильная; свернуться клубком у человека на груди удовольствие сомнительное. Мэй Чжуюй вдруг вспомнил, как раньше, когда он ещё не знал, что эта полосатая кошка и есть У Чжэнь, она пару раз пыталась устроиться у него в объятиях, а он каждый раз перекладывал её в сторону. Теперь же ему хочется этой близости, да нельзя. Что ж, видимо, карма.
Поджав губы, Мэй Чжуюй немного подумал, потом поднялся и достал из-под шкафа киноварь, жёлтую бумагу, дощечку из персикового дерева и прочее.
«Вот уж даос и есть даос, — отметила про себя У Чжэнь, — даже здесь всё под рукой». Она не знала, что он задумал, и просто наблюдала. Мэй Чжуюй аккуратно вырезал на персиковой дощечке талисман и закрепил его над окном.
Почти сразу в комнату потянуло прохладным лёгким ветерком и жар, висевший в воздухе, рассеялся. Уложив принадлежности на место, Мэй Чжуюй вернулся и посмотрел на У Чжэнь, в глазах мелькнуло сдержанное ожидание.
У Чжэнь тихонько хихикнула и снова устроилась у него на коленях. Стоило ей поднять мордочку, как она заметила на его лице скупую, но довольную улыбку; он прижал её к себе и продолжил работать.
Под ласковым ветерком было блаженно. У Чжэнь дёрнула усами и спросила:
— Откуда у тебя такие талисманы? Я думала, ваши даосы только и умеют, что изгонять нечисть.
— Это как раз талисман для усмирения нечисти, — откликнулся Мэй Чжуюй у неё над головой. — Он призывает бурный ветер. Я решил чуть изменить начертание, чтобы тянул лишь слабый. Похоже, не ошибся.
Она даже прониклась уважением: соображает он быстро.
— Давай и дома на ночь повесим, — сказала У Чжэнь. — По ночам слишком жарко.
Мэй Чжуюй об этом не думал, но, услышав, сразу согласился:
— Хорошо, дома сделаю ещё один.
Разобрав очередной пакет бумаг, он невольно снова уставился на полосатую в своих объятиях: животик мерно вздымался, мягкий пушок подрагивал от ветерка, так и тянуло погладить. Наконец он не выдержал, коснулся ладонью и получил мягкий удар лапой по руке.
Смысл был понятен: «не мешай спать». При этом кошачья подушечка ударила совсем несильно, тёплая, мягкая, по-домашнему ласковая. Мэй Чжуюй с усилием удержался, чтобы не сжать эту меховую лапку.
Странное дело: раньше она казалась ему просто живой и смышлёной кошкой, а теперь, зная, что это У Чжэнь, всё в ней виделось прелестным, даже выпавшие волоски.
Подцепив с рукава две шерстинки, он спрятал их в ароматный мешочек. Закончив, взглянул на У Чжэнь, с закрытыми глазами она крепко спала и ничего не заметила; тогда он отложил мешочек в сторону.
Проснулась она по-настоящему отдохнувшей. Открыв глаза, увидела рядом маленький короб с едой. Подскочила, глянула в окно, уже полдень. Понюхала короб, обошла кругом: видно было, что супруг, пока она спала, заглянул в столовую Министерства правосудия и принёс обед.
Увидев, что она проснулась, Мэй Чжуюй отложил кисть:
— Я только что принёс. Давай сегодня поедим здесь?
— Давай, — кивнула У Чжэнь.
Но стоило раскрыть короб, как кошка сунула туда морду, тут же скривилась:
— В вашей столовой вас вот этим кормят?
Еда на самом деле была не самая плохая: и мясное, и овощи, пусть вкус обычный, да и вид неказистый, но для простого чиновника вполне подходит. По рангу Мэй Чжуюю это было и положено. А вот для У Чжэнь это была сущая бедность. С детства у неё всё было лучшее; и выйдя замуж, она себя ни в чем не ограничивала: специально приставила в дом Мэй хороших поваров.
Посмотрев на служебный обед, она шлёпнула крышку лапой:
— Что тут есть?
Мэй Чжуюй растерялся.
— Подожди меня, — встряхнула шерстью У Чжэнь. — Принесу нормальную еду. Это отложи.
Мэй Чжуюй не успел удержать ее, как полосатая тень сверкнула и исчезла.
Отдохнув за полдня, она была полна сил и вихрем помчалась в дворец Циннин к императрице. На её кухне всегда дымилось и пахло вкусным: лакомства и блюда не переводились. В каком бы облике ни приходила У Чжэнь, человек или кошка, она тут частый гость. Вскользь, как к себе во двор, она прошмыгнула на кухню, ловко набрала разных кушаний, уложила до отказа в роскошный ларец и так же вольготно ускакала.
