Глубокая ночь.
Туман стелился плотной пеленой, в высокой траве слышался лихорадочный топот.
С десяток девушек в розовых одеяниях, запутавшись в хаосе ужаса, метались по пустоши. Их растрёпанные и липкие от пота волосы прилипали к лицам, подолы платьев разодрались сухими ветками.
Одна хрупкая девочка отстала от остальных. Она тяжело хватала ртом воздух, дыхание её смешивалось с холодным паром тумана, а в глазах стоял ужас и отчаяние.
Другая девушка вернулась и схватила её за руку:
— Беги, А-Цзю1! Быстрее! Они нас догоняют!
— А-Шунь… — заплакала девушка, захлёбываясь рыданиями и жадно втягивая воздух. — Я… не могу больше… ты спасайся сама.
А-Шунь стиснула губы и потащила её вперёд.
У А-Цзю ноги совсем ослабели. Рывок лишь повалил её на землю, и сил подняться уже не осталось.
Впереди донеслись радостные крики:
— Там дом! Люди!
Фигуры девушек растворились в тумане, остались только голоса, полные надежды.
А-Шунь дёрнула подругу:
— Ты слышала? Там жилище. Ещё немного! Держись!
У А-Цзю хлынули слёзы, тело её обмякло, она больше не могла и шагу сделать.
В сгущённом позади тумане замелькали отблески факелов. А-Шунь поняла, что погоня близко. Стиснув зубы, она взвалила А-Цзю на спину и, собрав все силы, побежала.
Обеих везли сюда из Янчжоу2. Торговцы людьми обманули их, уверив, будто продадут в богатые дома в услужение. Но на деле предназначались они для «Синсянгуань»3 — знаменитого борделя в Бяньцзине4, столице Сун, чья дурная слава дошла даже до далёких городков.
Кто-то однажды подбил их на побег, и девушки, не продумав, что делать дальше, решились на отчаянный побег всем гуртом.
А-Шунь с пяти лет была продана в местный бордель в Янчжоу. Семь лет она жила там, сперва выполняя чёрную работу на кухне, пока хозяйка не приметила, как девочка расцвела, и не стала растить её как будущую куртизанку. Потому-то А-Шунь знала жизнь больше других и была выносливее. Богатые семьи не покупали служанок с таким прошлым, и она с самого начала считала перепродажу лишь шансом вырваться. В то же время ей нужна была опора. Юная А-Цзю уже выделялась редкой красотой, и хозяйка наверняка ценила её выше всех. Если вырваться не удастся и их вернут, заступничество А-Цзю могло спасти А-Шунь от жестокой расправы.
Увидев хижину с крышей из соломы, А-Шунь в последнем рывке ворвалась внутрь, осторожно опустила А-Цзю на пол и облегчённо перевела дух.
При тусклом свете она различила, что остальные девушки уже валялись там в беспорядке.
— Здесь никого нет? — спросила А-Шунь.
— Пусто, похоже, это временное жильё охотников, — ответила одна из беглянок.
Ждать ли здесь, пока их схватят?
А-Шунь взглянула на обессиленную А-Цзю, растянувшуюся словно куча мокрой глины, и её взгляд на мгновение потемнел.
Обернувшись, она заметила у двери лук со стрелами и, не колеблясь, сняла оружие со стены.
— Я посмотрю, не идут ли за нами, — сказала она.
А-Цзю осталась лежать на земле. Её грудь поднималась всё медленнее, а взгляд становился пустым и затуманенным.
Вдруг снаружи раздался пронзительный крик, но резко оборвался на полуслове. А-Шунь, шагнув было наружу, тут же отпрянула назад.
Девушки в ужасе прижались друг к другу, как маленькие зверьки, сбившиеся в дрожащий комок. На их лицах застыло выражение оцепенения.
В этом голосе слишком ясно слышались боль, страх и отчаяние, от которых веяло смертью.
А-Шунь побледнела. Несколько мгновений стояла неподвижно, потом резко шагнула вперёд. Тут же остальные вскочили и тоже бросились бежать наружу.
Сквозь туман бесшумно скользнули десяток чёрных теней, окружив двор.
— Кто из вас Мэй Цзю? — хрипло спросил человек в чёрном, остановившись у перекосившейся двери.
От этих людей веяло такой смертельной угрозой, из-за чего сразу стало ясно, что они вовсе не стража из Синсянгуаня. А-Шунь в панике метнулась обратно в дом.
— Выдайте Мэй Цзю, и сохраните себе жизнь, — снова раздался холодный, шероховатый голос.
Среди девушек нашлась одна смелее прочих, она приглушённо прошептала:
— Мэй Цзю… это не та ли А-Цзю, о которой они говорят?
- *Иероглиф 阿 (Ā) не несёт самостоятельного значения, а служит уменьшительно-ласкательным префиксом. Его часто добавляют перед односложным личным именем, чтобы подчеркнуть близость, простоту или разговорный оттенок. Так, «Цзю» — собственно имя, а «А-Цзю» — его разговорная, более тёплая форма. ↩︎
- Янчжоу (扬州, Yángzhōu) — древний город в провинции Цзянсу, восточный Китай. Известен как крупный торговый и культурный центр, особенно в эпоху Тан и Сун; славился садами, соляной торговлей и развлекательными кварталами. ↩︎
- Синьсянгуань (行香馆, Xíngxiāngguǎn) — «Павильон благоухающих прогулок». ↩︎
- Бяньцзин (汴京, Biànjīng) — историческое название столицы династии Северной Сун. ↩︎
