Постройки Бисянцзюй разительно отличались от привычных резных павильонов: строгие серые стены и крыши с чёрной черепицей сочетались с массивными сосновыми балками. Здесь царила простота и величавость, будто навеянная духом древних Цинь и Хань. Меж сосен журчали ручьи, добавляя месту уюта и тишины.
Они остановились у входа. Чунь И поспешила внутрь с докладом, а вскоре вернулась и пригласила всех войти.
Сердце Мэй Цзю колотилось так, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Ладони её покрылись холодным потом. Для Ань Цзю же это было сущим издевательством. Она могла без единого вздоха застрелить десяток людей, но теперь вынуждена терпеть чужую дрожь и удвоенный ритм сердца. В норме её собственное сердце билось сорок пять раз в минуту, у Мэй Цзю — девяносто, и сейчас всё подскочило к ста двадцати. Она даже заподозрила, что девчонка рухнет замертво от сердечного приступа.
Рассчитывать на Мэй Цзю было бессмысленно. Ань Цзю взяла управление на себя и, к её удивлению, ей это удалось легко, словно сама Мэй Цзю бессознательно отступила. Внезапная реальность захватила её, и она даже ощутила лёгкий прилив радости.
— Это и есть моя внучка? — раздался женский голос.
Ань Цзю подняла взгляд и наткнулась на чистые, светлые, словно омытые небом глаза. В них не было ни капли старческой тусклости.
На почётном месте сидела женщина лет сорока. На ней был тёмно-коричневый длинный бэйцзы1, из-под тонких бровей взглядывали узкие глаза с чуть приподнятыми уголками, тонкий нос и изящные губы завершали её лицо. В ней ощущалась древняя, строгая красота.
— Подойдите ближе, — сказала она с улыбкой, и у её глаз прорезались мелкие морщинки.
Ань Цзю послушно двинулась вперёд, за ней последовала А-Шунь.
— Хорошая девочка, — женщина взяла её за запястье, будто невзначай проверяя кости и пульс. Убедившись, что ничего необычного нет, она чуть нахмурилась, потом снова пристально посмотрела в лицо.
— Хорошая девочка… — повторила она, но её взгляд стал внимательнее. В этих холодных, пронизывающих глазах было что-то совсем иное, чем у обычного ребёнка. — Как тебя зовут?
— Мэй Цзю, — твёрдо ответила Ань Цзю.
Женщина резко сморщила брови:
— Что это за имя? Как посмели так пренебречь моей внучкой!
Она обернулась к сосновой роще за окном, словно вспоминая что-то. После паузы женщина негромко произнесла:
— «Цветы сливы, как снег, падают беспорядочно, стряхнёшь их с плеча, а они снова ложатся». С этого дня… будешь зваться Мэй Жусюэ2. И в родословной тоже впишут это имя.
— Да, бабушка, — покорно согласилась Ань Цзю. Для неё имя было маской; лишь бы не звучало отвратительно, ей всё равно.
Однако в следующую секунду Мэй Цзю, вернувшая себе контроль, всполошилась. Услышав, как её переименовали, она возмущённо запротестовала:
— «Цзю» выбрала мать! Оно означает «долгий путь и мирный век». Как же можно менять его по прихоти!
— Закрой рот, — ледяным тоном прервала её Ань Цзю. — Иначе убью твою мать. Что выберешь: имя или жизнь?
Мэй Цзю сразу сникла, не осмелившись вымолвить ни слова.
— А ты? — женщина перевела взгляд на А-Шунь.
Та вспыхнула от радости и поспешно ответила:
— Мэй Шунь.
— Фу, «Шунь»… звучит так, будто вечно без удачи, — недовольно протянула старшая. — Пусть будет Мэй Жуянь3 — словно пламя, что горит ярко.
Вэнь Цуй восторженно произнесла:
— Белая слива — словно снег, алая — как пламя. Старшая госпожа, эти имена просто чудо!
Старшая госпожа улыбнулась с прищуром:
— Ах, что ты! До второй ветви нам далеко. Ха, Мэй Чжэнцзин4, и правда «ни капли серьёзности». Вот уж у кого талант к именам, мне за ним не угнаться.
Несколько служанок дружно прикрыли рты, хихикая, а Вэнь Цуй игриво пожурила:
— Старшая госпожа всегда найдёт, над чем подшутить.
— Ладно, — махнула рукой та. — Я не люблю суеты. Все свободны. Вэнь Цуй, Вэнь Би, присмотритесь получше, выберите для них достойных служанок.
Она поднялась, опираясь на руку Чунь И, и направилась к выходу. Уже у порога женщина замерла и, чуть обернувшись, тихо сказала:
— Жуянь, помни о милости рода Мэй. Никогда не забывай.
А-Шунь похолодела. Значит, тайна о том, что она не дочь Мэй, раскрыта! Она поспешно рухнула на колени и твёрдо произнесла:
— Да, Жуянь клянётся помнить до последнего вздоха.
Ань Цзю отметила, что в полумраке улыбка на лице старшей госпожи выглядела особенно тонкой и загадочной. В речи её звучала приветливость, даже ласка, но за поступками всегда таилась холодная отстранённость. Сейчас это ощущение стало особенно явным.
— Четырнадцатая молодая госпожа, пятнадцатая молодая госпожа, — обратилась Вэнь Цуй, — я провожу вас в Шаюньцзюй.
Ань Цзю кивнула, хотя в душе ощутила лёгкое напряжение. Что-то в этой обстановке было не так.
Мэй Цзю попыталась вырвать себе управление телом, но Ань Цзю ледяным тоном приказала:
— Сиди смирно!
- Бэйцзы (褙子, bèizi) — женская верхняя одежда китайской знати эпохи Сун. Длинный, прямой халат без подола в талию, чаще с длинными прямыми рукавами и завязками у воротника. Носился поверх платья или юбки, был символом респектабельности и сдержанной элегантности. ↩︎
- Жусюэ (rú xuě 如雪) — «словно снег». ↩︎
- Жуянь (rú yàn 如焰) — «подобна пламени». ↩︎
- Игра слов: имя Мэй Чжэнцзин (梅政景) звучит похоже на «мэй чжэнцзин» (没正经) — «несерьёзный, легкомысленный». ↩︎
