— Это сухофрукты на столе, — Ань Цзю произнесла Мэй Цзю с явным недовольством, — моя бдительность полностью испорчена тобой!
Когда Ань Цзю теряла контроль над телом, она оставалась лишь пассивным наблюдателем чужих ощущений: она могла видеть, но не то, что хотела увидеть, слышать, но не то, что стремилась услышать. Если бы ей не довелось пройти особую подготовку, она точно не вынесла бы такого мучительного состояния. В остальном к этому телу у неё было мало претензий. Разве что слабое здоровье подводило, зато зрение, слух и ловкость конечностей были на редкость хороши, просто Мэй Цзю оказалась слишком медлительной и неумело использовала эти данные.
— Ты больна? — уставился на Мэй Цзю Мо Сыгуй.
Мэй Цзю нахмуриась.
Это что, оскорбление?
— Что ты имеешь в виду, двоюродный брат? — спросила она, недоумевая.
Мо Сыгуй легко спустился с балочной перекладины и приземлился на стул рядом с Мэй Цзю. Он присел и крепко сжал её за запястье.
— Распутник! — Мэй Цзю вырвалась, но пальцы Мо Сыгуя сжались, как тиски, и она никак не могла высвободиться.
Он внимательно всматривался в её лицо, разглядывая цвет и выражение.
— Вэнь Цуй, ты чего не отталкиваешь его от своей госпожи? — рявкнула Мэй Жуянь, в голосе которой звучала резкая требовательность.
Вэнь Цуй не только проигнорировала приказ, но и приняла сказанное Мо Сыгуем с такой серьёзностью, будто от его ответа зависела судьба дома:
— Господин Мо, есть ли в моей госпоже какие-то телесные недомогания? — спросила она.
Мо Сыгуй отпустил руку и покачал головой:
— Её настроение переменчиво, нрав причудлив. Сначала я заподозрил у неё безумие, но по пульсу видно лишь небольшое внутреннее волнение. Других признаков болезни нет, — он слегка подумал и добавил, — ведь ты сидишь при четырнадцатой; не замечала ли ты чего-нибудь странного?
— Ты сам сошел с ума! — отрезала Мэй Цзю в ответ, — распущенный по натуре и недостоин записи в родословной, а всё равно не хочет каяться! — слова сыпались резко, без смягчения.
Мо Сыгуй, продолжая разглядывать её, видел перед собой девушку, чьё поведение теперь казалось то ли жестким, то ли внутренне робким. Это был не тот самоуверенный и дерзкий взгляд, что мелькнул в тот день в её глазах. Неужели она одержима?
Он присел на край стула, сложил руки за спиной и уставился на неё.
— Вэнь Цуй! — прогремела снова Мэй Жуянь, — ну же, оттащи его, неужто ты нарочно проявляешь пренебрежение к нам, сестрам, раз мы новые в доме?
— Пятнадцатая госпожа говорит слишком строго, — Вэнь Цуй поклонилась, но не тронулась с места, — молодой господин, так поступать неподобающе.
Мо Сыгуй не обернулся и хладнокровно ответил:
— Из-за неё я и вовсе не могу учиться в школе клана. Если бы я хотел, бросил бы её в воду, но удержался лишь из чувства приличия. Пару строгих взглядов, и что? Разве это смертельно?
Мэй Жуянь вспыхнула:
— Если бы у тебя были моральные принципы, ты бы и вовсе не остался вне родового обучения. Или если ты приставал к другим, им следует смиренно позволять это? Так тебе и надо!
Мэй Цзю сжимала угол одежды. В этом происшествии была и её доля вины, но и слова Мэй Жуянь не были лишены смысла.
Ань Цзю зевнула и сухо заметила:
— Он просто шалун. Раз уж есть обиды, быстрее пинком его в воду. За ужином будет краб; это дело серьёзное.
— Я не хочу есть, — встала Мэй Цзю, лицо её выражало решимость.
Ань Цзю тотчас вспыхнула:
— Хочешь проверить, готов ли я уничтожить всю твою семью?! — её голос был внезапно холоден и угрожающе серьёзен.
Мэй Цзю плотно сжала губы в тонкую линию и с обидой вновь опустилась на место.
— Что такое? — с живым интересом спросил Мо Сыгуй. — Так быстро передумала?
Крабов ещё не успели приготовить, но на стол уже подали речную рыбу и свежие угощения.
— Сестра, давай поедим, — прохрипела Мэй Цзю, едва сдерживая слёзы.
— Хорошо, — кивнула Мэй Жуянь, сама поражённая её видом. — Но если не хочешь, зачем же так мучить себя?
Мо Сыгуй, не обращая внимания на блюда, был сосредоточен лишь на разгадке переменчивого характера девушки:
— В последнее время с тобой не случалось чего-то пугающего? Или не было ли слишком сильных переживаний?
