Ань Цзю откинулась на подоконник, прищурилась и насмешливо заметила:
— Прислуживающий прихвостень второй ветви… С таким мягким хребтом и мечтать не смей о прямой спине.
Лишь когда Мэй Жуянь втянула брата обратно, Ань Цзю отстранилась. Она взяла в руки палочки и, словно между прочим, ткнула ими в сторону Жуцзяня, наставительно произнесла:
— Умения мои невелики. Старейшины, если придут, конечно, покарают. Но знай одно, жизни своей я не держусь. Кому охота проверить — прошу, выходите.
Душа Мэй Цзю была намертво придавлена, тело не слушалось вовсе. От отчаяния ей удалось лишь чуть-чуть повлиять на происходящее. По щекам сами собой потекли слёзы.
Горный ветер ворвался в комнату. Ань Цзю ощутила прохладу на лице, на миг удивилась и машинально стерла влагу рукой.
Все присутствующие застыли в немом потрясении. Сумасшедшая, едва не убившая человека, вдруг расплакалась.
На этот раз Ань Цзю не уступила контроль. Напротив, она изо всех сил удерживала власть над телом Мэй Цзю.
Учёба в этой клановой школе будоражила её тревогу, и в голове зрела мысль, ради проверки которой стоило рискнуть даже если её примут за безумную.
Почему Мэй намеревались убить Мэй Яньжань и её дочь? Если причина была весомой, отчего они внезапно передумали? Почему потомки клана умирают так рано? Откуда эти нелепые, странные правила?
Всё, что Ань Цзю почерпнула из памяти Мэй Цзю о мире, разительно отличалось от уклада рода. Получалось, этот клан — чужеродный выродок в Поднебесной.
Ей казалось, что у клана Мэй есть тайна, которую нельзя выносить за стены. Побег Мэй Яньжань с дочерью угрожал стать утечкой, а изменники должны быть сурово наказаны для устрашения других. По этой причине их и хотели уничтожить. Позже решение изменилось, и это было связано именно с тем, что внезапно появилась она, Ань Цзю, и метко подстрелила двух воинов. Так можно было предположить, ведь этот случай вспоминали уже не раз, и сегодня Мэй Тинъюань прямо дала понять, что это поступок, подтверждающий ценность.
Неужели клан… живёт убийством?
Возможно, дети и не догадывались о грядущей судьбе, но всё воспитание с малых лет вело их по дороге, которая не имела ничего общего с обычной жизнью.
Ань Цзю могла бы собирать доказательства постепенно, но внезапная ярость захлестнула её. Она жаждала убедиться. Перед ней был шанс переписать судьбу, а не очередная издёвка рока.
Призрак, десятилетиями блуждавший во мраке, вдруг увидел в окне кусочек неба и белое облако. Сердце дрогнуло, надежда, как цветок, проросла и в то же мгновение была растоптана.
Как же жестока такая насмешка!
С тех пор как она стала снайпером, это был её первый срыв.
— Что это у вас за шум? — раздался спокойный голос.
В дверях стоял юноша в простом одеянии. Его чёрные, словно лён в потоке, волосы спадали на плечи, на светлом лице играла мягкая улыбка.
В комнате послышался шорох стульев. Все дружно поднялись.
— Дядя! — раздалось в унисон.
Мэй Чжэнцзин вошёл неторопливо, движения его были плавными, но удивительно быстрыми.
Он наклонился к побледневшему Мэй Жуцзяню и цокнул языком:
— Ох ты! Да ведь ранен-то серьёзно. Живо отнесите, пусть лечат.
Потом его глаза засияли, и он с заботливой улыбкой обратился к Ань Цзю:
— Ты поела досыта?
— Дядя! — воскликнула Мэй Тинъюань. — Она нарушила правила клана!
— Какие именно? — резко обернулся Мэй Чжэнцзин, и лицо его стало суровым. — Говори. Если правда виновна, я сам накажу по всей строгости!
— Правила запрещают драться! — выпалила она.
— Ах вот оно что, — отмахнулся он с видом полного безразличия. — Драться нельзя, а убивать не запрещено. Всё, что произошло, — это покушение на убийство.
— Что за нелепость! — взорвалась Мэй Тинъюань. — Вы так искажаете истину!
— Жуцзянь ударил её? Они обменялись ударами? Четырнадцатая ударила его? — он засыпал её вопросами, не давая вставить ни слова. И сам подвёл черту: — Раз так, значит, драки не было.
Мэй Тинъюань раскрыла рот, чтобы возразить, но Мэй Чжэнцзин холодно пресёк:
— Хочешь спорить — иди к отцу. А если ещё слово скажешь, я сам накажу тебя за непочтительность к старшему!
