Фу Гуанши оглядел всех и наконец перешёл к делу:
— У меня есть поручение. Кто из вас готов сходить?
Один робко спросил:
— Осмелюсь осведомиться, что за дело?
Фу Гуанши узнал голос того же человека, что говорил прежде, нахмурился и ответил:
— Сегодня Чунъян, да ещё и день рождения его высочества. Вчера Хэ Даожань подал государю доклад, в котором напомнил: по прежнему обычаю наследный принц должен принимать поздравления от всех чинов при дворце в Яньсо. Но ныне, когда он в заточении, это невозможно; всё же хотя бы наше ведомство должно явить почтение, таков долг подданных. Государь согласился.
Сказав это, Фу Гуанши про себя с досадой выругался: «И впрямь Хэ Даожань — человек суетный и хитрый: одной рукой исполняет волю императора, ведя дело трёх ведомств, другой же выказывает наследному принцу дешёвое внимание». От этой мысли у него сердце переполняло раздражение.
И тут тот же чиновник снова сказал:
— Министр Хэ хоть и недолго был нашим начальником, но не забыл своего происхождения. Для нас он пример верности. Его искренний порыв не требует слов. Господин Фу, вы непременно поддержите его начинание. А вы ныне глава нашего ведомства: честь и слава, если вы сами от имени всех справитесь о здоровье его высочества.
Фу Гуанши стиснул зубы от злости, метнул тяжёлый взгляд и резко произнёс:
— Я — сановник дворцового ранга, да и дел в ведомстве у меня невпроворот. Сам пойти не могу. Вот, поздравительный список я уже составил. Каждый из вас впишет имя, и кто-то один сходит.
Болтливый чиновник не посмел возразить, только мысленно пробормотал:
«Какое ещё “ведомство занято”? Да разве в этой развалившейся конторе есть настоящие дела?»
Все, услышав слова Фу Гуанши, сразу помрачнели. Наследный принц в заключении, сердце его, конечно, полно обиды. Принеси ему сейчас поздравительный список — разве это не значит самому искать себе неприятности? А ещё кто знает, будет ли у него следующий день рождения…
Фу Гуанши всегда умел держать нос по ветру: раз он и сам явно колеблется, кто решится первым подставить плечо? К тому же, если в это время с принцем что-то случится, то любой, кто вступил с ним в тайное общение, может быть обвинён в преступлении. Кто же возьмёт на себя такую тяжесть?
Потому в зале все отделывались пустыми улыбками, медлили, шаркали ногами, отыскивали кисти и тушь, и нехотя один за другим подписывали поздравительный список.
И вот, когда дело дошло до безвыходности, вдруг раздался голос:
— Если господин не сочтёт унизительным низкий чин, то я готов исполнить это поручение.
Фу Гуанши взглянул на него и на лице его мелькнула радость:
— Отлично! Главный писарь Сюй, если пойдёшь ты — это будет как раз то, что нужно.
— Мы ведь все в одном ведомстве служим, — рассмеялся Фу Гуанши. — Что тут делить, высокий чин или малый! Главный писарь Сюй, когда предстанешь перед его высочеством, передай: мы все в управлении сердечно поздравляем его с днём рождения.
Остальные тоже облегчённо вздохнули и наперебой заговорили:
— Верно-верно, господин Сюй, обязательно донеси наши слова. Скажи: каждый в канцелярии был бы рад сам пойти, да только невозможно явиться всем разом. Что не можем лично склонить головы перед его высочеством — великая для нас печаль.
Сюй Чанпин улыбнулся:
— Да, смиренный слуга непременно передаст его высочеству ваши чувства.
Это был его первый визит в храм Чжунчжэн. В приёмном зале его остановил У Пандэ, и тот ещё долго изводил чиновника придирками и придирчивыми расспросами. Получив заранее повеление о том, что из канцелярии явится кто-то с поздравлением, и увидев, что прислали всего лишь молодого человека в зелёных одеждах низкого ранга, он позволил себе ещё больше грубости.
Сюй Чанпину едва не пришлось снять и сапоги, чтобы пройти внутрь. Только тогда, прижимая к груди поздравительный список, он шаг за шагом последовал за проводником в глубину двора, где жил наследный принц.
Подняв глаза к воротам, он вдруг почувствовал, как сердце сжалось. Стиснув зубы, он переступил порог. Пройдя через ряды суровой стражи из императорской гвардии, он был приведён в сопровождении евнуха к самому входу. Тот вошёл вперёд и возгласил:
— Ваше высочество, главный писарь Сюй из канцелярии прибыл поздравить вас с днём рождения!
Услышав слова евнуха, Сяо Динцюань сразу вскочил с постели. Лишь тогда понял, что поступил слишком поспешно; слегка прокашлялся и спросил:
— Какой это господин Сюй? А где же Фу Гуанши?
Евнух ответил:
— У господина Фу в ведомстве много дел. Канцелярия единодушно избрала господина Сюй для поздравления.
Принц кивнул:
— Пусть войдёт.
Он пригладил одежду и вышел во внешнюю комнату.
Сюй Чанпин после праздника середины осени не видел наследного принца, и теперь, узрев его вновь, почувствовал: кроме лёгкой бледности, тот выглядит вполне собранным. Слова застряли у него на языке; он лишь пал ниц и произнёс:
— Смиренный слуга, главный писарь канцелярии Сюй Чанпин, дерзает от лица коллег поздравить ваше высочество с днём рождения.
Принц ответил тихим «хм», принял из его рук поздравительный список, медленно развернул его и сказал евнуху:
— Откройте пошире дверь, я вижу плохо.
Тот поспешно исполнил.
— Господин Сюй, встаньте, — сказал принц.
Но тот ответил тихо:
— Смиренному слуге удобнее говорить с вашим высочеством, оставаясь на коленях.
Принц обернулся и заметил, что слуга уже вернулся…
Принц приказал:
— Поднесите чаю.
Евнух ответил:
— Ваше высочество, горячей воды больше нет.
Сяо Динцюань нахмурился:
— Нет воды? Так попросите у У Пандэ.
Тот замялся:
— А как же стража у дверей?..
Принц сказал холодно:
— Просто распахни ворота. Весь двор полон людей, что может случиться? Тем более господин Сюй пришёл не по собственной воле, а по повелению государя. Разве У Пандэ, который лучше всех знает, как беречься от беды, не сопроводил бы его сам?
Евнух, видя гнев принца, поспешно ответил:
— Слушаюсь, сейчас исполню.
Когда тот удалился, Сюй Чанпин склонил голову и тихо сказал:
— Ваше высочество так терпите страдания… это моя смертная вина.
Сяо Динцюань вздохнул:
— Не такие уж это страдания. Скажи лучше, как там в столице?
— Слышал, вчера вернулся императорский посланник, — ответил Сюй.
— Я и сам догадывался, — сказал принц. — Если смена военачальника в Чанчжоу прошла благополучно, государь сегодня устроил бы пир, и тебя сюда пустили бы. Я спрашиваю тебя о другом…
Сюй Чанпин поклонился ещё ниже и сказал:
— Ваше высочество, я не смел ничего предпринимать. Сегодня пришёл лишь затем, чтобы спросить вас об одном.
— Спрашивай, — сказал принц.
И Сюй тихо произнёс:
— На пиру праздника Середины осени… зачем вы признали вину и утверждали, что та детская песня, от вас пошла?
Сяо Динцюань застыл, поражённый, и только после паузы спросил:
— Что ты хочешь этим сказать?
