Ничего необычного в её пульсе он не заметил. Но двойственность натуры, когда в одном человеке уживаются две противоположные сущности, обычным людям всегда кажется сродни одержимости. Мо Сыгуй, впрочем, усмотрел в этом болезнь.
— Ну как? — первой нарушила тишину Мэй Яньжань, заметив, что он убрал руку.
— Пульс ровный, — ответил он, но тут же прищурился и, словно обмолвившись нарочно, добавил: — Однако в самом конце чувствуется едва заметное колебание… Будто я держу её запястье, а под пальцами вдруг ещё и тонкая нить показывает второй ритм.
Все трое в комнате оцепенели.
— Такого я ещё не встречал, — продолжил Мо Сыгуй после короткой паузы. — Можно попробовать технику запертого сна.
— Братец, ты… — Мэй Жуянь уже хотела выпалить «не ищешь ли ты случая отомстить», но в последний миг сдержалась. Ведь и впрямь поведение сестры выглядело странным, поэтому она сказала другое: — Ты уверен?
Мо Сыгуй посмотрел на Мэй Яньжань:
— Не могу быть уверен, но эта техника безвредна. Для перепуганного человека она даже полезна: помогает рассеять дурное волнение.
Кто же способен полностью освободиться от эгоизма? Даже в сердце Мэй Цзю, такой доброй по натуре, вдруг промелькнула мысль: «А ведь Ань Цзю держит под угрозой жизнь матери… Если бы всё разрешилось именно сейчас — как было бы хорошо!»
Однако страх одержал верх. А вдруг неудача лишь разозлит её?
Она терзалась сомнениями и так и не нашла решимости.
— Попробуй, — решительно сказала за неё Мэй Яньжань.
— Мама, я не хочу! — вскрикнула Мэй Цзю.
— Почему? — нахмурилась мать.
Она знала эту технику. Человек погружался в состояние между сном и явью, и скрытое в глубине сознания неизбежно выходило наружу. В худшем случае — просто долгий сон, или же вообще никакого действия, но вреда она не приносила. А поведение дочери за последнее время явно выходило за рамки привычного, и Яньжань решила рискнуть.
— Пусть попробует, — неожиданно раздался голос Ань Цзю.
Мэй Цзю вздрогнула.
— Ты… ты хочешь? — осторожно переспросила она.
Ответа не последовало. Под напором уговоров матери девушка уступила.
Мо Сыгуй едва сдержал радость.
Он стал выкладывать из-за пазухи предметы один за другим: кусочек благовонного дерева, похожего на сандал, несколько алых бусин, изящную фарфоровую курильницу с прорезным узором и маленький белый пузырёк с красной печатью.
Мэй Жуянь изумлённо вытаращилась. Всё это либо было заготовлено заранее, либо он и вправду носил в рукавах десятки вещиц, но его лёгкая одежда не выглядела отяжелённой, значит, оставалось одно — тщательно спланированная подготовка.
— Это противоядие от усыпляющего дыма, — пояснил Мо Сыгуй. — Тётушка и сестрица Жуянь, прошу принять, чтобы случайно не уснуть.
Женщины послушно проглотили по пилюле. Яо Е и Дань Юэ он отправил за дверь, велев никому не шуметь.
Мэй Цзю покрылась потом, руки её дрожали. А Ань Цзю молчала. Она была пугающе безмолвной и ни на одно слово не откликнулась.
Мо Сыгуй достал огниво, поднёс к ароматной палочке, и вместе с бусинами опустил в курильницу. Тонкий дымок поднялся сквозь узоры, завиваясь в воздухе.
Жуянь невольно закатила глаза: «Да он даже огниво носит при себе! И ничуть не боится спалить себя заживо».
— Помнишь ли ты, что случилось перед храмом предков? — негромко спросил Мо Сыгуй, усаживаясь напротив Мэй Цзю.
Та кивнула, потом отрицательно качнула головой. Она помнила, и в то же время не знала всей картины.
Он не стал уточнять.
— Закрой глаза. Чувствуешь запах?
Под действием сладкого дыма тревога покинула её.
— Чувствую.
— Какой это аромат?
Его голос был тихим, будто доносился из небесной выси.
— Сосна, — пробормотала она.
Дым в курильнице незаметно окрасился лёгким розовым.
— Видишь ли ты бескрайние сосновые леса? Над ними восходит луна, журчит прозрачный ручей. Тело твоё становится лёгким, ты можешь взлететь. Всё выше, ближе к луне, вокруг — облака, а мир исчезает… — его слова звучали, как убаюкивающий шёпот.
Мэй Цзю уже закрыла глаза. А в сознании Ань Цзю была лишь тьма. Она слушала равнодушно.
Когда-то её одурманивали седативными веществами так часто, что малая доза почти не действовала. Позже, в организации убийц, её специально обучали сопротивляться любым внушениям. И теперь никакой гипноз не имел над ней власти.
Именно поэтому психиатры не могли пробиться к её душе, и в конце концов она научилась снимать внутреннюю ярость лишь кровью.
— Кто ты? — наконец спросил Мо Сыгуй.
