Но однажды, вернувшись домой, У Чжэнь услышала от привратника:
— Госпожа, господин сегодня принёс медведя!
— …Какого ещё медведя?
Она поспешила на кухню и увидела: на импровизированном столе лежал мёртвый медведь с открытыми глазами, а несколько поварих растерянно переглядывались, не зная, как начать разделку.
У Чжэнь заметила свежие раны и подумала: «Неужели муж сам охотился?» Увидев его после этого, уже вымытым и переодетым, она поняла: точно, сам. Но где? В холмах Чанъаня медведей нет…
Мэй Чжуюй подошёл и сказал:
— Я достал медведя. Говорят, пареная с хризантемой медвежья желчь полезна беременным. Свежая самая лучшая.
— Ха-ха… правда? — натянуто улыбнулась У Чжэнь. В душе же ругалась: «Кто ещё рассказал мужу этот дурацкий рецепт? Неужели у чиновников совсем нет дел?»
Хотя ей совсем не хотелось пробовать, глядя на то, как муж старался, она не стала отказывать. С виду великодушно согласилась съесть медвежью желчь. А потом, раз уж это так горько, заставила и мужа «разделить» с ней вкус.
…
На улицах Чанъаня уже слетала жёлтая листва, ветер от конских копыт уносил её к высоким стенам. Летний город, утопавший в тени, теперь раскрашивался в красно-золотые тона. В горах за городом целые склоны были багряными. Стояла ясная, прохладная осень. И знатные семьи, и простые горожане любили выезжать за город, особенно молодые аристократы, которые с лета ждали сезона осенней охоты.
Несколько раз господин Чжао и его друзья приходили к дому Мэй, чтобы поговорить с У Чжэнь о предстоящей охоте. Когда она назначила время, они радостно разошлись готовиться, наперебой хвастаясь, что в этом году добудут больше зверя, чем в прошлом.
У Чжэнь окликнула Чжао Суньяна:
— Что-то давно Мэй Сы не показывался. Он всё ещё сидит дома и рисует?
С тех пор как У Чжэнь и Цуй Цзю поженились, в компании молодёжи главными стали именно Мэй Сы и Чжао Суньян. Но с тех пор, как У Чжэнь вернулась в Чанъань, она ни разу не видела Мэй Сы, приходили только другие.
Чжао Суньян беззаботно отмахнулся:
— Он? Мы его давно не видели. Сколько раз звали, не выходит. Наверняка всё время рисует. Что ещё он может делать? Сестра Чжэнь, ты бы сама зашла к нему, а то ведь с ума сойдёт от своих картин.
Суньян был человек лёгкий, не такой внимательный, как Цуй Цзю, поэтому У Чжэнь и не рассчитывала от него услышать что-то толковое. Она сама нашла время и сходила к Мэй Сы, и заодно пригласила его на охоту.
Осмотрев его с головы до ног, сказала:
— Что ты такой измученный? Где это ты так надорвался?
Неожиданно у Мэй Сы покраснели глаза. Опустив голову, он сказал:
— Сестра Чжэнь, я виноват перед тобой.
У Чжэнь удивилась:
— С чего это вдруг? В чём ты виноват?
Она налила себе воды и собралась спокойно выслушать юношу. Но Мэй Сы долго молчал, сидел, мучительно подыскивая слова, и только при её прямом взгляде понуро сказал:
— Кажется, я влюбился… Но в того, кого вы ненавидите.
«В того, кого я ненавижу?» — не сразу поняла У Чжэнь. А потом догадалась и осторожно спросила:
— Ты про Лю Тайчжэнь из семьи Лю?
Ведь многие считали, что они с Лю Тайчжэнь как кошка с собакой. Лю Тайчжэнь не объяснялась, а У Чжэнь пыталась, но никто ей не верил, и она махнула рукой.
Мэй Сы, сгорая от стыда, кивнул.
Хотя У Чжэнь прежде и подшучивала над Лю Тайчжэнь, на самом деле не думала, что между ними с Мэй Сы может что-то быть. Поэтому слова юноши её удивили, и она не удержалась:
— А как ты понял, что она тебе нравится? Ты её ещё видел?
— Нет, — покраснев, ответил Мэй Сы. — Но я всё время вижу её во сне.
И, запинаясь, признался:
— Снится, что она купается в воде… Раз уж мне снится такое, значит, я к ней… я к ней…
Он не договорил. Этот одержимый призраками и картинами юноша впервые видел такой сон и ему было безмерно стыдно. А ещё мучительно совестно, ведь предмет его снов был врагом старшей сестры, и он считал, что предал их «отряд».
Бедный Мэй Сы не знал, что сны возникли не на пустом месте: он и правда когда-то видел такую сцену, просто потом память стёрлась. А теперь какие-то образы вернулись смутно, вот он и ошибся.
У Чжэнь этого не знала. Она лишь похлопала его по плечу и сказала:
— Пустяки. Я не держу зла. Нравится и ладно.
Мэй Сы был тронут до глубины души, не подозревая, что в эту минуту в душе его обожаемая сестра Чжэнь катается со смеху.
