Гу Наньхуа была не дурочка. До нынешнего положения она дошла сама, не полагаясь на чужую милость. Но сейчас она чувствовала себя по-настоящему глупой. Девятитысячелетний — какая это фигура, как он вообще мог обратить на неё внимание?
Долго обдумывая, она сама нашла ответ, для Чу Хуая она лишь удобная фигура. Сверху — помощница, способная снять с него часть государственных забот, снизу — женщина для постели и для того, чтобы сорвать злость..
Удобно, правда?
Наньхуа полулежала на софе. Ревнует ли она? Нет. Она слишком умна, чтобы не понимать: Инь Цинли всего лишь пешка в его партии. Злилась она вовсе не на неё. Злилась она на саму себя. Ведь она знала, каким жестоким и холодным он может быть. Знала, что им никогда не суждено быть вместе. И всё же позволила себе влюбиться.
И чем же она лучше той пешки Инь Цинли? Разве сама Гу Наньхуа не пешка?
Откуда вдруг ливень смыл столько трупов? Почему именно ей поручили это дело? Почему она так легко вышла на министра Инь?
Холодная усмешка искривила её губы. Чтобы свалить министра Инь и тех, кто стоит за ним, ты и правда приложил столько усилий!. Ты твердил мне, “не расследуй”, а сам в глубине души больше всего боялся, что я остановлюсь! Даже Инь Цинли подсунул, чтобы уязвить и подтолкнуть вперёд.
Она смеялась, смеялась до слёз. Хотел, чтобы она вошла в его игру? Что ж, она сыграет. Будет изображать то, что он хочет видеть.
Но как он мог быть столь жесток?! Когда он вышел за ней, она ведь и вправду подумала, что он пришёл её утешить. А он… даже после близости поспешил поддеть её и загнать прямо в ловушку.
Наньхуа опустилась на корточки и закрыла лицо ладонями. Сквозь пальцы стекали горячие слёзы.
На следующий день Гу Наньхуа с самого утра пришла в министерство наказаний. Лицо её было спокойно, словно та сломленная от отчаяния женщина вчера была вовсе не она.
Шэнь До тоже явился рано, только вот лицо его было мрачным, а в руках он держал тонкую стопку писем.
Наньхуа развернула их, внимательно прочла, и вдруг тихо рассмеялась.
— Чего смеёшься? — не выдержал он.
Письма тайно извлекли из павильона «Юйшэн». В них была переписка принца Чжэннаня и министра Инь. Теперь всё стало совершенно ясно: министр Инь вступил в сговор с принцем Чжэннаня, и об этом узнали такие «чистые спутницы», как Юэ-нян. И их отравили, чтобы замести следы.
Дело раскрыто, но от этого не легче. Принц Чжэннань имел значимый пост, в столице соперничать с ним мог только Девятитысячелетний.
Чу Хуай разыграл отличную партию — одним ходом добился сразу двух целей.
— Разве это не прекрасно? — усмехнулась Гу Наньхуа. — Дело наконец-то раскрыто.
Шэнь До долго смотрел на неё, потом сказал глухо:
— Ты серьёзно? С принцем Чжэннаня не справиться. Эти женщины были отравлены, вот почему судебный медик не нашёл причин смерти. Значит, принц Чжэннаня почти наверняка связан с Южными пределами.
— Не справиться? Придётся справиться, — отвернулась Наньхуа. Чу Хуай загнал её в угол, у неё не осталось выбора.
И она доложила правду императору.
Император пришёл в ярость. Принц Чжэннаня, министр Инь, их семьи и более сотни сторонников были казнены Запах крови тянулся так далеко, что его можно было почуять даже у городского рынка.
В тот день, после утреннего совета, Чу Хуай схватил её за руку:
— Идём в мою резиденцию!
Наньхуа склонила голову набок и лучезарно улыбнулась:
— Хорошо!
На этот раз Чу Хуай не стал читать нотаций. Сразу положил её к себе на колени и принялся пороть.
Жгучая боль внизу будто обжигала огнём, но сердце Гу Наньхуа оставалось холодным, как лёд. Она сделала всё, как он хотел, но он словно ещё сильнее разгневался. Что это — представление для неё? Чтобы показать, как он будто бы переживает, как ему больно видеть её в опасности?
От каждого удара её тело вздрагивало, но Гу Наньхуа вонзила ногти в ладони и не издала ни звука.
Чу Хуай и вправду был зол. Он чувствовал, что эта упрямая женщина сведёт его с ума. Да, изначально он хотел лишь использовать её. Но потом… что-то изменилось. Он больше не мог позволить ей рисковать. Он хотел, чтобы она спокойно жила под его крылом, в безопасности.
А она? Сначала пообещала ему, а потом снова поступила по-своему. Разве принц Чжэннаня простая фигура? Разве яды Южных земель — пустяк? Без него, заслонявшего её, она уже сто раз бы погибла!
Вспомнив, как во время их размолвки он не мог ни есть, ни спать — стоило закрыть глаза, как в голове всплывала её улыбка, — Чу Хуай только сильнее сжал зубы. Тогда-то он и упустил переписку, оставленную в павильоне «Юйшэн», которую теперь слишком быстро отыскал Шэнь Ду.
Раздражение взяло верх, ладонь опускалась всё сильнее.
Наньхуа обливалась холодным потом. Чу Хуай заметил это и остановился, но не отпустил. Его пальцы сжали её распухшую кожу, и она тихо застонала.
— Почему ты никогда не слушаешься меня?
Она уткнулась лбом в локоть и глухо прошептала:
— Я знаю, ты всё это ради Инь Цинли. Я не позволю тебе добиться своего.
Чу Хуай замер, а потом рассмеялся:
— Какая нелепая ревность! Между мной и ней ничего и быть не может.
Конечно, не может. Ведь она всего лишь пешка, приманка в твоей ловушке… — горько подумала Наньхуа, но вслух, с притворной обидой, сказала:
— А я всё равно не хочу, чтобы ты её защищал.
Чу Хуай опустил руку, прижал её к себе и твёрдо произнёс:
— Ты просто ревнуешь.
— Ну и что с того! — она обвила его шею. — Только обещай, что не возьмёшь себе других женщин. Ладно?
Он поднял её на руки и понёс в глубину покоев:
— Хорошо.
В последнее время Гу Наньхуа постоянно мучили кошмары.
Во сне Чу Хуай восходил на трон, брал в жёны принцессу соседнего государства, а её саму, узнавшую слишком много тёмных тайн, он обвинял в сговоре с врагом и приговаривал к казни — к ужасной линчи, когда тело режут на куски.
Даже во сне она ощущала, как лезвие срезает её плоть. Больно. Нестерпимо больно.
Это не было добрым предзнаменованием!
Гу Наньхуа чувствовала, что если Чу Хуай и вправду однажды взойдёт на престол, ей вряд ли суждено остаться в живых. Она должна что-то сделать!
За эти дни она поняла, что в сердце её произошли перемены. Чу Хуай — девятитысячелетний, красивый, внимательный. Проводя с ним время, трудно было не поддаться чувствам. Тем более они уже разделили самое сокровенное, что может быть между мужчиной и женщиной.
Гу Наньхуа сжала кулаки. Нет, нужно что-то менять, пока она ещё не пропала окончательно!
Чу Хуай, не вини меня. Человек, который не думает о себе, будет наказан небом и землёй.
*линчи (прим. буквально: «смерть от тысячи порезов». Особо мучительный способ смертной казни путём отрезания от тела жертвы небольших фрагментов в течение длительного периода времени. Также именовалась ваньгуа линчи (万剐凌迟) или цяньдао ваньгуа (千刀万剐).)
