У Чжэнь живо представила, как государь, услышав это, упёр руки в бока и заявил: «Не позволю обижать мою дочь! Ты права: принцесса не может сочетаться с кем попало. Учредим отдельный двор принцессы, а там уж сама кого-нибудь выберешь».
— Раз уж с государем уладила, чего же ты хочешь от меня? — спросила У Чжэнь.
Принцесса смяла улыбку и робко сказала:
— Тётушка, ты же знаешь мамин характер. Меня она точно проучит. Когда начнётся… попроси за меня, ладно?
— Конечно, — легко согласилась У Чжэнь.
Справляться с разгневанной Императрицей лучше неё могла разве что наложница Мэй. Вспомнив о ней, У Чжэнь добавила:
— Кроме меня, наговори и с наложницей Мэй. Если возьмётся уговаривать, дело пойдёт вдвое быстрее.
Принцесса надула губы:
— Тётка Мэй всегда слушает маму. Скорее она будет маму убеждать меня приструнить, чем наоборот.
Вернувшись, они наткнулись на испытующий взгляд Императрицы:
— О чём это вы шептались?
У Чжэнь привычно устроилась рядом с сестрой и улыбнулась:
— Юаньчжэнь спрашивала, когда мой ребёнок появится.
Императрица взглянула на её живот и ее взгляд потеплел. Она потрепала сестру по голове и вздохнула:
— Эх ты, дурочка. Родишь, и сумеешь ли присмотреть? Взрослая уже, а себя-то беречь не научилась. Вот бы мама жила, не сидела бы я в дворце и не тревожилась за тебя без конца.
И тут же посыпались вопросы:
— Как Новый год прошёл? С этикетом во дворце я тебя пока не беспокоила, ты в тягости, я тебя не вызывала. Ешь-спишь как? Люди, что от гогуна Юй к тебе переведены, хорошо за тобой смотрят? Врачей, которых я выбирала, ты ведь их опять не хочешь видеть…
Стоило Императрице увидеть младшую сестру, как её обычная строгость растворилась, и разговор пошёл в добродушную воркотню.
У Чжэнь зашумело в голове, и она ловко перевела стрелки:
— У меня всё отлично. Кстати, на Новый год отец вернулся. Но всего на день, поел дважды и обратно в монастырь.
Стоило заговорить об отце, как гнев Императрицы мгновенно переключился:
— Отец тоже хорош! Зачем было вдруг уходить в монахи? Оставил тебя одну. Если б хоть он присматривал, ты бы не стала такой сорвиголовой. Да и просто будь он дома, составил бы тебе компанию, вы бы не были так одиноки.
Раз разговор пошёл не про неё, У Чжэнь с чистой совестью присоединилась к сестре в поругании родителя.
«Всё равно его нет рядом, скажем пару слов, он не узнает», — подумала она.
Проводив семью, У Чжэнь, потирая поясницу, сказала мужу:
— Пойдём дальше фонари смотреть.
— Уже поздно. Пора домой, отдыхать, — возразил Мэй Чжуюй.
— Как это домой? — увлекла его У Чжэнь обратно на улицу. — Самое красивое ещё впереди!
— Завтра тоже будут. Поздно, на улице холодно, — стоял на своём Мэй.
У Чжэнь ничего не ответила и привела его к Пруду Юйдай. Было поздно, ветра у воды сильнее, чем на улицах; людей почти не было. Только на деревьях по обоим берегам продолжали теплиться цветные фонари.
— Идём, тут есть лодка. Садись.
Умело добравшись до тёмного места под мостом, она действительно нашла небольшую лодку. В кабинке была лежанка, множество сладостей, горячие блюда и чай. Снаружи простая лодка, а внутри всё со вкусом. С первого взгляда ясно: дело рук У Чжэнь.
Она зажгла лампу в кабинке, накинула на Мэй Чжуюя тёплую накидку, усадила с собой на носу и зажгла цветочную лампочку. Лодка с двумя огоньками медленно выплыла из-под арки моста под россыпь холодных звёзд и тихо двинулась прочь.
Мэй ощутил тонкий дух нечисти от днища, словно водяной. У Чжэнь передала ему чашку горячего чая и тихо рассмеялась:
— Пойманные мной провинившиеся водяные. Наказала им толкать лодку.
Мэй Чжуюй промолчал.
Лодка шла неторопливо, всё дальше от многолюдных улиц, и вскоре свернула в протоку. В два берега чёрная чаща, ни огонька; и даже свет высоких башен фонарей сюда не доставал.
Но стоило пережить первый мрак, как мир начал проступать истинными красками: небо было не чёрным, а глубоко-синего цвета, как тёмно-синий шёлк; вода не мутной, а ясной, отражающей эту синеву.
Где-то в кустах по берегам, должно быть, росли дикие сливы: Мэй уловил их тонкий сливовый аромат.
Лодка обогнула заросли, почти сомкнувшиеся над узкой водой, и вдруг впереди разверзлось светлое пространство: мириады искорок вспыхнули разом, словно небо треснуло и звёзды пролились вниз и легли сплошным сиянием на кроны деревьев.
