— Господин заместитель! — в ярости воскликнул Мэй Тинцзюнь. — Зачем убивать её, если можно было лишь остановить, не дав покинуть двор?!
Гу Цзинхун, будто не слыша ни гнева, ни слов, спокойно произнёс:
— Продолжайте.
С глухим стуком короткий меч упал на землю. Тинцзюнь швырнул его и, резко развернувшись, бросился прочь, чтобы найти Мэй Тинъюань. В прошлый раз он ещё питал наивную надежду, думая, что всё это — лишь проверка семьи, в которой жизни не грозит опасность. Однако сейчас перед ним стоял заместитель начальника Шэньцэ Войска Повелителей Журавлей, человек, что убивает людей так же легко, как косит траву!
Тело Гу Цзинхуна слегка дрогнуло — и в следующее мгновение он уже был перед Тинцзюнем. Серебристая вспышка сверкнула, и когда всё замерло, в груди Тинцзюня торчал длинный меч.
Тот потрясённо смотрел на собственную кровь, струившуюся по клинку. Боль была столь сильной, что превращалась в онемение. Всё произошло слишком быстро, он даже забыл закричать.
— Жить тебе ещё недолго не возбраняется, — негромко сказал Гу Цзинхун, отступив к каменному столу, — но если сделаешь лишнее движение, смерть не заставит себя ждать. Продолжайте.
Он взглядом указал на Мэй Тинчуня. Тот, дрожа всем телом, наклонился за упавшим кинжалом и едва не рухнул, едва коснувшись рукояти.
«Бежать нельзя… Сдаваться тоже нельзя…» — лихорадочно твердил он себе. И, стиснув зубы, он сжал обеими руками рукоять, зажмурился и вонзил клинок в тело.
Ощущение, как лезвие входит в плоть, оказалось настолько отчётливым, что отвращение чуть не вывернуло его наизнанку. Он отскочил назад, зажал лицо ладонями и, скорчившись у стены, тихо всхлипывал.
Удар пришёлся косо, глубоко в живот. Гу Цзинхун не стал ничего комментировать. Окинув взглядом Мэй Жуцзяня, чьи глаза были пусты, а губы посинели, он понял, что стоит лишь чуть повысить голос — и тот рухнет без сознания. По этой причине он не заставлял его к тренировке, а молча вынул кинжал и, вскрыв труп, продолжил разъяснять двоим, что ещё сохраняли видимость хладнокровия, какие места на теле смертельно уязвимы.
Мэй Тинчжу крепко сжимала губы, чтобы не вырвалось тошнотворное содрогание. Холодный пот, капля за каплей, стекал по вискам. Лоб Ань Цзю тоже покрылся мелкой испариной, но причина была иной. Она изо всех сил удерживала беспокойство, рвущееся из самой глубины души. С тех пор как она стала снайпером, ей приходилось стрелять лишь издали. Столь близкое соприкосновение с кровавой жестокостью давно не случалось, и теперь её тянуло разрушить что-то лишь бы выплеснуть напряжение.
Позади двое людей в чёрном унесли Тинцзюня для лечения.
Урок, продолжавшийся всего две короткие чаши чая, казался мучением, растянувшимся на десятки лет.
Трупы, использованные для тренировки, были свежими, и кровь текла, как у живых; алые потоки, ниспадая с каменного стола, собирались в ямках неравных каменных плит. Запах крови, густой и сладковатый, пропитал весь воздух.
Гу Цзинхун достал платок, вытер руки и бросил взгляд на другой каменный помост, где лежала обнажённая женская мёртвая плоть.
— Женский труп — редкость, — с ноткой сожаления сказал он. — Жаль будет зря потратить.
Войско Повелителей Журавлей действовало жестоко, но имело свои границы: для учёбы использовали тела людей, при жизни отмеченных множеством преступлений. Мужчин-убийц и злодеев найти нетрудно, но женщин такого рода было мало.
— Возвращайтесь и отдыхайте три дня, — голос его вновь стал ясным и прохладным, словно ручей смывающий грязь. — За это время подумайте, достойны ли вы стать «тенями».
Он на миг задержался, добавив почти равнодушно:
— Хотя, похоже, выбора у вас нет.
Слова были произнесены без особого нажима, но Ань Цзю почудилось в них то ли сострадание, то ли горечь.
— Эй, — его голос вновь прозвучал негромко, — проводите их.
Один из людей в чёрном отворил дверь. Мэй Тинчунь, хватаясь за стену, неловко поднялся и почти бегом выбежал наружу.
Ань Цзю остановилась и пристально посмотрела на Гу Цзинхуна, пытаясь сквозь прорези маски различить его лицо.
Тот снова сложил руки за спиной и взглянул на неё светлыми глазами сквозь узкие отверстия, словно ожидая слов.
Ань Цзю понимала, ей необходим учитель, но она не хотела обращаться ни к кому из рода Мэй. Этот человек обладал несомненным мастерством. Он и так был назначен наставником, и обучение у него выглядело естественным, но… обратиться к нему значило, что её путь неизбежно приведёт в ряды Повелителей Журавлей.
Лучше уж найти старейшину Чжи.
Промедлив мгновение, Ань Цзю отвернулась и покинула зал.
Покинув усыпальницу, Ань Цзю с облегчением вдохнула ледяной воздух; грудь её будто очистилась от нарастающего внутри беспокойства.
Неизвестно, куда увели Мэй Тинцзюня. Мэй Тинчунь, распростёртый на снегу, рыдал, будто только что чудом избежал гибели. Мэй Тинъюань, согнувшись под повозкой, содрогалась от мучительной тошноты. Мэй Жуцзянь, едва живой, был уложен на носилки и поднят двумя людьми в чёрном.
Даже обычно невозмутимая Мэй Тинчжу, прижавшись к борту повозки, тяжело дышала, выпуская в морозный воздух клубы белого пара. Голубоватая ткань её одеяния ещё резче оттеняла лицо, побелевшее до прозрачности.
Один-единственный урок — и войско рассыпалось, словно потерпело полный разгром.
Ань Цзю задумалась: «Стоит ли изобразить страх? Но что же значит бояться? Как ощущается этот человеческий ужас? Если притворство окажется неубедительным, то вызовет ещё большие подозрения».
Подумав, она решила проще: закрыла глаза и рухнула в снег, будто потеряла сознание.
«Пусть будет так, — мелькнуло у неё, — в обмороке всё прощается».
Она почувствовала, что её подняли и уложили в повозку. В нос ударил знакомый аромат душистой пудры, исходивший от Мэй Тинъюань. Успокоенная этим, она позволила телу обмякнуть.
