Тем временем в усыпальнице Гу Цзинхун стоял неподвижно на краю крыши, подобный одинокой горной сосне. Его взгляд был устремлён вдаль, туда, где в снегу копошились обессиленные члены рода Мэй.
Вдруг рядом с ним возникла тёмная тень.
— Господин заместитель, кого вы намерены рекомендовать в жёны дому Хуа?
— Мэй Тинчжу или Мэй Жусюэ ещё подойдут, — ответил он.
— Эти двое действительно одарены, из них выйдут достойные воины для войска. Но почему не Мэй Тинъюань? — осторожно заметила тень.
— Воля государя в том, чтобы в доме Хуа оказался наш человек, — тихо сказал Гу Цзинхун. — Хуа Жунтянь умен и наделён множеством достоинств. Даже если женщина поначалу останется равнодушна, не исключено, что со временем привяжется к нему. Мэй Тинъюань слишком подвержена чувствам, поэтому её исключат первой. Впрочем, и те двое могут оказаться неподходящими.
— Тогда… ваше решение?
— Доложить государю, — произнёс он медленно, — чтобы под именем девушки из рода Мэй выдали замуж кого-нибудь из отряда Вэйюэ*1.
Войско Повелителей Журавлей делилось на четыре ветви: Юйлинь, Шэньу, Шэньцэ и Вэйюэ. Вэйюэ — пятый северный дом из двадцати восьми, расположенный на хвосте Черепахи-Змеи2. В древности появление этой звезды на небе во время битвы считалось предвестием гибели тех, кто прикрывал отступление. Так и в войске: отряд Вэйюэ — это войска прикрытия, чья судьба — жертвовать собой ради исполнения задачи.
— Слушаюсь. Я немедленно передам приказ, — тень скользнула вниз и исчезла.
С неба вновь посыпались снежинки.
Гу Цзинхун снял маску. Чёрные волосы рассыпались по плечам и в вихре снега закружились в воздухе. Но и под маской оставалось чёрное покрывало; взгляд его стал тёмным и глухим. Он вглядывался в маску, стиснув её в руке.
На следующее утро земля раскинулась под белым саваном, весь мир был укутан в серебро.
Когда Мэй Цзю открыла глаза, она увидела родные покои. Вздох облегчения вырвался сам собой, но память о вчерашних трупах мгновенно сжала сердце. Раз можно избежать, но возможно ли бегство навсегда?
— Ань Цзю… — с тревогой спросила она. — Ты говорила, старейшина Чжи обещал ручаться за нас. Так зачем же мы продолжаем ходить в Тайную школу?
Молчание.
— Я хочу продержаться, но мне очень страшно…
Молчание.
— Мама… где она сейчас? Не случилось ли с ней беды, не охватила ли её та же боязнь?
Молчание.
— Так скучаю по матери…
И вновь лишь тишина в ответ.
— Ань Цзю, а что ты делаешь, когда скучаешь по матери? — шёпотом спросила Мэй Цзю.
— Убиваю, — последовал от неё короткий и предельно ясный ответ.
Мэй Цзю вытерла слёзы и, всхлипнув, спросила:
— Но зачем убивать?
— Это приносит радость, — откликнулась Ань Цзю. — Многие утешают себя покупками, когда на сердце тяжело, а я глушу одиночество вот так.
— Разве это не страшно? — вздрогнула Мэй Цзю. — Ведь столько крови… а в их глазах в миг смерти застывает ненависть…
Она сама ужаснулась собственным словам, но Ань Цзю никогда не видела ненависти в глазах умирающих. Все они уходили, даже не успев понять, что уже мертвы.
В это время в комнату вошла Яо Е.
— Госпожа, вы проснулись? — тихо сказала она, закрывая за собой дверь и откидывая занавес у ложа. — Вчера вы так и не дошли до старейшины Чжи. Сегодня пропустить никак нельзя.
— Да, — согласилась Мэй Цзю. После всего, что произошло накануне, идти к старейшине ей уже не казалось чем-то страшным.
Яо Е заметила в её лице спокойствие и невольно улыбнулась. Усилия госпожи Янь, приложенные ради хозяйки, не пропали даром.
После умывания Мэй Цзю съела миску тёплой каши и направилась в Юнчжитан.
Мальчишка-слуга проводил её в просторную, пустую комнату и сразу удалился. Взгляд Мэй Цзю упал на противоположную стену, где висел огромный свиток с одним-единственным иероглифом «Будда», написанным резкой и мощной кистью. Остальные стены украшали всевозможные луки и арбалеты.
— Занятия у Гу Цзинхуна, должно быть, показались тебе забавными? — раздался за спиной насмешливый голос. Вошёл старейшина Чжи, улыбаясь.
Мэй Цзю поклонилась:
— Старейшина.
Он сразу почувствовал перемену. Эта девушка уже не была той, что в ночь состязания проявила смелость в стрельбе. Его брови чуть дрогнули.
— Ну так что ты думаешь о занятиях у Гу Цзинхуна?
Мэй Цзю растерялась. Вчера она едва переступила порог и сразу потеряла сознание, ничего не видела и не слышала.
— Ань Цзю… вчера ты вышла вместо меня? — тревожно спросила она мысленно.
— Да, — коротко ответила та.
Тогда Мэй Цзю, собравшись с духом, проговорила:
— Очень… очень хорошие занятия.
— Хорошие? — старейшина Чжи хмыкнул. — Гу Цзинхун ещё подростком начинал обучать новобранцев Войска Повелителей Журавлей. С тех пор ни один его ученик не осмелился сказать, что у него было «хорошо».
Сердце Мэй Цзю бешено заколотилось, пальцы нервно вцепились в край одежды. Старейшина заметил её жест, и его взгляд потемнел. Куда исчезла та гордая решимость, что была у этой девочки во время испытания? Куда пропал тот напор, что проявился при стрельбе из лука?
Он вдруг почувствовал, что звание мудреца носит напрасно, ведь никак не мог разгадать загадку этой противоречивой натуры.
— Полгода Гу Цзинхун будет вашим наставником, — сказал он, шаг за шагом подходя к стене. — Первые три месяца — обучение, затем он поведёт вас на задания. Ты слаба в боевых искусствах, поэтому я поручаю Цяньшаню охранять тебя.
Он протянул руку и, не касаясь, словно силой мысли снял с высокого крюка лёгкий арбалет. Старейшина передал его девушке:
— Три года назад я сделал этот маленький арбалет. Лёгкий, удобный, хорош для ближних внезапных ударов. Попробуй.
Мэй Цзю взяла его, но не понимала, с чего начать. Ань Цзю оживилась, перехватила управление и принялась разбирать механизм. Она знала луки, а потому в арбалете чувствовала родственное оружие: нечто среднее между луком и огнестрелом.
Спусковой крючок у ружья назывался «спуск», здесь же он соответствовал скрытому спусковому крючку. У ружья есть прицел, а у арбалета — прицельная планка. Однако у этого образца ни планки, ни заметных выступов не было. Он был создан как скрытое оружие, рукавная стрела.
Ань Цзю уверенно вставила болт, взвела тетиву и нажала на рычажок. Стрела со свистом вонзилась в противоположную стену.
Чувствуя напряжение Мэй Цзю, она удержала контроль и произнесла вслух:
— Довольно неплохо.
— Хм! — старейшина Чжи притворно фыркнул. На деле он одобрял эту решимость и сноровку, но сделал вид недовольного. — Видишь, как ограничен этот мёртвый механизм: дальность мала, сила ограничена. Лук — иное дело.
Он снял со стены изящный лук и, натянув струну, сказал:
— Высшее искусство стрельбы из лука зовётся «Цзинсянь»3. Знаешь ли, что это значит?
Ань Цзю покачала головой.
- Вэйюэ(危月, wēiyuè) — «Опасная Луна» ↩︎
- Черепаха-Змея (玄武, Xuánwǔ) — северный небесный символ китайской астрономии; звезда Вэйюэ входила в его хвостовую часть и считалась зловещим предзнаменованием. ↩︎
- Цзинсянь (惊弦, jīngxián) — «Удивлённая струна». ↩︎
