Растерянность была лишь минутной, и симптомы оказались столь же непродолжительными.
Цзун Ин обернулась к двери, где, как она догадалась, стоял Шэн Цинжан. Он, боясь нарушить её сон, не спешил стучать и входить.
Она облегчённо выдохнула, прислонилась к окну, немного передохнула и в дыхании западного ветра и закатного сияния ощутила, что в Шанхай по-настоящему пришла осень.
Он простоял у двери, должно быть, с полчаса, пока Цзун Ин сама не открыла. Перед ней оказался Шэн Цинжан. В одной руке портфель, в другой две вещи одежды, на которых засохшая грязь уже обсыпалась. Лицо он ополоснул, но усталость в чертах стала только явственнее.
— Всё уладил? — спросила она.
Он коротко кивнул:
— Да. — И протянул ей одежду.
Цзун Ин взглянула на часы и покачала головой:
— Осталось всего несколько часов. Не стоит переодеваться.
Было шесть вечера. До десяти оставалось четыре часа.
Оба давно жили в постоянном недосыпе. Теперь, получив короткое мгновение тишины, они уже не тратили силы на разговоры и без слов выбрали сон.
Комната в изрешечённом войной штабе не могла удержать ни ветра, ни сырости. Ни лампы, ни кровати, только связки сухой соломы и грязные куски грубой ткани на полу; стены крошились при малейшем прикосновении.
Шэн Цинжан устроился у стены, и Цзун Ин легла рядом. Когда окончательно наступила ночь, воздух стремительно похолодел, сквозняк налетел сильнее. В этом зыбком, непредсказуемом месте сам по себе сон был роскошью, а возможность заснуть рядом с тем, кому можно довериться, — тем более.
Шэн Цинжан дышал ровно. Цзун Ин приснилось, будто она вновь стоит у хирургического стола и уходит от него, пройдя сквозь труднейшую операцию, завершившуюся всё же успехом.
Оба спали крепко, когда Шэн Цинхэ пришёл принести ужин. Он приоткрыл дверь и сразу заметил их. Двое мирно спали, плечо к плечу, под косым светом луны, что пролился внутрь, окутывая их мягким сиянием. Сцена казалась чуждой войне, почти безмятежной.
Он задержался на несколько секунд, затем тихо прикрыл дверь и оставил еду у порога.
Луна, потерявшая часть света после праздника середины осени, к полуночи поднялась в зенит. Когда Шэн Цинхэ вернулся после расстановки постов, ужин так и стоял нетронутым.
Он резко толкнул дверь, собираясь сказать, что ночью можно уходить, но взгляд тут же зацепился за пустой угол. Их больше там не было.
Ошарашенный, он сделал несколько шагов вперёд и увидел лишь одежду, одолженную у медсестёр, аккуратно оставленную на соломе. Цзун Ин так её и не надела.
Рядом на белом чистом листе чернело всего одно слово: «Спасибо».
Одежда осталась. Люди исчезли.
Шэн Цинхэ схватил её и, не раздумывая, бросился наружу. У самого выхода он столкнулся с адъютантом и засыпал вопросами:
— Видел их? Когда ушли? Как ушли?
Тот, сбитый с толку, снял фуражку и растерянно ответил:
— Я ничего не знаю…
А в это время двое исчезнувших уже вернулись в 2015 год. Заканчивался день, объявленный резолюцией ООН № 55/282 Международным днём мира.
Тёплый ветер и ясная луна. Они стояли у обочины, наблюдая, как светофор послушно меняет цвета. Всё, что произошло с ними днём, теперь казалось сном, зыбкой иллюзией.
В тишине пригорода едва ли встречался хоть один прохожий, и в радиусе сотни метров не было видно ни души. Вдали мерцал свет в коттеджном посёлке. Там находился дом Син Сюэи, из которого они ушли утром.
Они перешли дорогу и подошли к особняку. Машина, стоявшая у ворот днём, исчезла, а в окнах не горел ни один огонь. Значит, внутри никого.
Цзун Ин закрыла лицо, натянула перчатки и вновь подошла к двери. Она сдвинула защитную крышку замка, набрала цифры 0–9–1–4 и услышала холодное электронное предупреждение: пароль неверен.
Она включила фонарик и тщательно осветила панель. Следы от пальцев были стерты дочиста. Осторожность противника не оставляла сомнений.
Цзун Ин опустила крышку замка и подняла взгляд к окну второго этажа. Там, в кабинете, занавес был отдёрнут примерно на полметра. Это они сами утром придвинули его, проверяя угол на предмет укрытия.
Значит, кто-то приходил. Секретарь Шэнь? А с ним Люй Цяньмин?
Он пришёл разобраться с вещами Син Сюэи? И что именно он искал?
Цзун Ин нахмурилась. Мысли сплетались, но ответа пока не находилось. В дом они войти не могли, и ей пришлось отступить в сторону, за пределы камер. Обернувшись к Шэн Цинжану, она предложила:
— Пойдём домой. Рану на твоей руке нужно обработать.
Они вышли на шоссе и остановили такси. Водитель, прищурившись в свете фонаря, несколько раз окинул их взглядом и настороженно спросил:
— Вы откуда идёте? С одеждой-то что случилось?
Цзун Ин, не изменив выражения лица, спокойно ответила:
— Мы возвращались из деревни. По дороге попали в аварию.
Таксист недоверчиво покачал головой, но, увидев её документы, всё же разрешил им сесть.
Машина мчалась по ночному городу без всяких задержек, и лишь к полуночи они добрались до дома к апартаментам №699.
На вахте охранник, заметив запёкшиеся пятна крови на их одежде, тоже не смог скрыть испуга, но Шэн Цинжан повторил ту же отговорку, и его подозрения быстро рассеялись.
В лифте оба молчали. Их первое совместное поднимание на этаж тоже было в доме №699, только семь десятилетий назад. Тогда кабина ехала тяжело, скрипя, но неспешно. За окнами светило яркое солнце, дети играли в саду, улицы кипели движением. Всё то давно ушло, осталось лишь воспоминанием.
Дома они по очереди приняли душ, переоделись и, сев в гостиной, включили телевизор. Ночные новости звучали отстранённо и лишь подчёркивали странную, гулкую тишину вокруг.
Цзун Ин принесла аптечку, придвинула плетёное кресло и, усевшись напротив Шэн Цинжана, коротко сказала:
— Руку.
