Господин Мэйшань зарыдал так, будто прорвалась плотина. Он выхватил ворона и прижал к груди:
— Моя пташка! Кто ж посмел так изувечить тебя?!
Чжэнь Хуншэн спокойно пояснил:
— Мне в последние дни было скучновато. Услышал, что Цзююнь достал для тебя новые хрустальные кубки и подарил их. Вот и подумал, загляну к тебе, выпью чашу. Но когда проезжал мимо горы Ваньлань, увидел твоего ворона на верхушке дерева. Он был весь израненный, так что я лишь из доброты сердечной принёс его обратно.
Но господин Мэйшань и слушать ничего не хотел: духи уже поднесли горы пузырьков с мазями и пилюлями. Он всё подряд вывалил прямо на бедного ворона, из чёрного превратив того в белого, а потом бережно прижал к груди, согревая дыханием и питая собственной бессмертной силой.
Чжэнь Хуншэн только покачал головой, не обращая внимания на его истерики. Он повернулся к Синь Мэй, а затем перевёл взгляд на Лу Цяньцяо, долго и цепко разглядывал его, словно хотел прожечь насквозь, и нехотя процедил:
— Девчонка, не виделись какое-то время, а ты уже и жениха себе нашла? Хм… внешность приличная, и… да, мужественности не отнять.
— Почтенный лис, — вежливо ответила Синь Мэй, — вы ошибаетесь. Он мне не супруг. А насчёт мужественности — это вы сегодня одеты так…
— Стой! — резко оборвал её Чжэнь Хуншэн, замахав руками. Видно было, что слова её больно задели: он даже вспотел, вытер лоб и поспешно сменил тему: — И как же ты оказалась в жилище Мэйшаня?
Она замялась. Объяснять их с Лу Цяньцяо странные переплетения судьбы было слишком долго, но генерал не дал ей и начать:
— В районе Ваньланья были ли какие-либо необычные явления?
Чжэнь Хуншэн сразу насупился. От одного его величавого и спокойного вида раздражение поднималось волной. Вроде бы на нём простая голубая одежда, а мужества и силы на целый мир. Лис смущённо оглядел свои широкие рукава и золотую корону на голове, и, опасаясь услышать от Синь Мэй слова вроде «похож на небесную деву», поспешно махнул рукой, и одежда сменилась на лёгкие белые одеяния, а в ладони возник веер. Он изящно качнул им пару раз и нехотя ответил:
— В тех местах я ничего особенного не заметил. Если тревожишься — съезди, проверь сам.
Лу Цяньцяо задумался, но ничего не сказал. Мэйшань, всхлипывая, вмешался:
— Мой ворон ранен тяжело, когда очнётся — неизвестно. Так что твоё дело придётся отложить. Если спешишь, ступай. Как будут новости, я пришлю.
— Ладно. Благодарю, — кивнул Лу Цяньцяо.
Расторопные духи уже вывели огненно-рыжего коня, и генерал одним прыжком взлетел в седло. Он протянул руку Синь Мэй:
— Садись.
— Зачем же так спешить? — вдруг мягко вмешался Чжэнь Хуншэн. — Пусть Сяо Мэй останется на несколько дней, разве это плохо?
Господин Мэйшань, ещё секунду назад плакавший над вороном, тут же оживился и поднял лицо в надежде.
Синь Мэй заколебалась. Она обернулась к Мэйшаню, увидела его взгляд, полный ожидания и беспокойства, а потом подняла глаза на Лу Цяньцяо. Лицо у него оставалось каменным, но в пальцах он вертел знакомый клочок бумаги.
Цю Юэ!
Дальше можно было и не раздумывать. Девушка покорно вскочила в седло и с виноватой улыбкой махнула хозяину и лису:
— В другой раз, хорошо?
Огненный конь поднял вихрь, и они умчались вдаль.
Чжэнь Хуншэн провожал их долгим взглядом, и вдруг Мэйшань, всё ещё прижимавший к груди белого ворона, раздражённо спросил:
— Ты зачем звал её остаться? Хочешь, чтобы этот призрачный воин снова пришёл меня терзать?
Лис только ухмыльнулся и медленно окинул его взглядом:
— Я-то думаю, ей рядом с тобой куда безопаснее. А вот с генералом не жизнь, а сплошная беда.
— Беда? Что за беда? — растерянно переспросил Мэйшань.
— Да я так, с потолка ляпнул, — фыркнул Чжэнь Хуншэн. — Скучно рассуждать. Ну так что, нальёшь вина?
А тем временем Лу Цяньцяо гнал коня быстрее ветра. Сяо Мэй, прижимаясь к его спине, всё-таки решилась спросить:
— Лу Цяньцяо, отчего ты так тревожишься? Ведь ворон пострадал недалеко от императорской усыпальницы, а ты сам говорил, что облачный заслон надёжно хранит её.
Он покачал головой, не проронив ни слова.
Возможно, он и сам не сумел бы объяснить ту тревогу, что глухо шевелилась в сердце. Рана на вороне была не от обычного оружия. Этот след он слишком хорошо знал… Но как такое возможно? Неужели… она? После стольких лет?..
— Лу Цяньцяо, — вдруг тихо произнесла Синь Мэй, — сегодня ведь двадцать восьмое апреля. Ещё пара дней, и настанет май.
Она будто вздохнула.
— Ну и что, что май? — спросил он вполголоса.
— А третьего числа мне исполнится шестнадцать. Отец всегда твердил, как бы то ни было, до этого возраста я должна выйти замуж. А я до сих пор так и не купила себе супруга.
