В палате стояла тишина. Шэн Цинжан сидел у изголовья, глядя на спящую девушку. За окном мерцали редкие огоньки ночного города, снизу доносился вой «скорых». Он вдруг ясно ощутил, что даже в мирное время люди живут в своих «войнах», а огромный мегаполис есть одновременно и сцена, и поле битвы.
К рассвету Сюэ Сюаньцинь снова вернулась вся на нервах, но с зажатым в руке листком. Она буквально вбежала в палату, сунула бумаги Шэн Цинжану и торопливо спросила:
— Ну как? Разве почерк не один в один как у Цзун Ин?
Шэн Цинжан, опасаясь разбудить спящую, поднялся и вынес документ в коридор. На листе ясно значилось: «Я, такая-то, категорически возражаю против посмертного донорства органов». Каждое слово было выведено так убедительно, что вряд ли кто-то смог бы усомниться, а подпись и вовсе до мельчайших деталей походила на подлинную.
Сюэ Сюаньцинь едва держалась от нетерпения:
— Этот документ нужен лишь для того, чтобы показать семье Цзун, чтоб сразу раздавить их подлые мысли и не позволить им устроить грязную игру с операцией. А если вдруг… если всё же случится худшее, — она стиснула зубы, — тогда пусть будет так, как захочет сама Цзун Ин. В таком случае этот лист можно будет выбросить, будто его никогда и не было.
Сказав это, она отняла бумаги у Шэна, шагнула вперёд и чуть не столкнулась с Шэн Цюши.
— Её старшая тётка приходила сегодня? — поспешно спросила она.
— Цзун Юй всё ещё в опасном состоянии, — ответил он. — Их родня почти всё время дежурит наверху. Я только что столкнулся в лифте с матерью Цзун Юя.
Сюэ Сюаньцинь, услышав это, рванула к лифту. В самый момент, когда створки сходились, Шэн Цинжан сунул руку, не дал им закрыться и зашёл вместе с ней, нажав кнопку верхнего этажа.
Кабина быстро скользила вверх. Сюэ Сюаньцинь крепко сжимала тонкий листок, и в её пальцах уже копилась ярость.
Они вышли и сразу направились в палату Цзун Юя, но там, кроме сиделки, никого не было.
Увидев женщину в полицейской форме, сиделка сразу откровенно сказала:
— Только что заходил врач, и обе пошли с ним в кабинет поговорить.
— Обе?
Сюэ Сюаньцинь мгновенно сообразила: должно быть, мать Цзун Юя и тётка.
Она резко развернулась и быстрыми шагами направилась к кабинету.
Дверь была плотно закрыта, но сквозь неё пробивались обрывки разговоров.
— Состояние всё хуже, — говорил врач. — Без подходящего сердца боюсь, ждать бессмысленно. Надо готовиться к тому, что донор так и не найдётся.
Голос матери Цзун Юя был измученным:
— Неужели… неужели совсем нет другого выхода?
— Госпожа Цзун, — устало отозвался врач, — я уже объяснил всё, что мог. Простите.
И тут раздался резкий голос тётки:
— Да не так уж всё безнадёжно! Кто знает, вдруг и найдётся просвет!
— Какой ещё «просвет»? — нахмурился врач.
Шэн Цинжан судорожно втянул воздух, и по его руке проступили вздутые жилы.
Сюэ Сюаньцинь больше не могла сдерживаться. Она резко подняла руку и загрохотала кулаком в дверь. В тот миг, когда врач сказал «Войдите», она рывком толкнула её и шагнула внутрь.
Под взглядами троих собравшихся Сюэ Сюаньцинь пошла прямо к старшей тётке, стараясь удержать голос ровным и холодным:
— Вот это вы называете «просветом в чаще»! Теперь ясно, зачем с утра пораньше выспрашивали у Цзун Ин, подписывала ли она договор о донорстве. Оказывается, тут кому-то сердце срочно понадобилось? Так я вам сразу скажу, не нужно ходить кругами и строить хитрые планы.
С этими словами она со звонким хлопком бросила тонкий лист бумаги на стол перед врачом и, глядя прямо в лицо тётке, отчеканила наизусть статью закона:
— «Если гражданин при жизни выразил несогласие на донорство органов, никакая организация или частное лицо не имеет права распоряжаться его телом. Любая попытка изъятия органов при наличии такого отказа — преступление и влечёт уголовную ответственность». Так что смотрите шире глазами: чёрным по белому написано. Хотели Цзун Ин использовать? Даже не мечтайте! Убирайте из головы свои грязные мысли!
Тётка на миг остолбенела, но почти сразу вспыхнула и закричала:
— Ты кто такая вообще, чтобы вмешиваться в дела нашей семьи?!
Сюэ Сюаньцинь тяжело вздохнула, грудь её ходила ходуном, но слова звучали твёрдо, словно удар молота:
— Пусть я для вас никто, но в моих глазах Цзун Ин — это живой человек. А в ваших? В ваших она что, просто сердце, которое можно вырезать и пересадить?!
Повернувшись, она ледяным взглядом окинула лицо матери Цзун Юя:
— Даже если случится худшее, даже если ей не повезёт, я, Сюэ Сюаньцинь, отдам свою жизнь, но не позволю вам тронуть её тело.
Врач, сидевший за столом, замер, не смея вымолвить и слова. Тётка, заметно нервничая, схватила бумагу и в спешке попыталась разорвать её.
Но уверенная в себе Сюэ Сюаньцинь бросила:
— Рвите, если хотите. У меня есть копии. Если сомневаетесь в подлинности, отдайте на экспертизу почерка.
Она бросила взгляд на часы и, не дожидаясь ответа, шагнула к двери и резко захлопнула её за собой.
Было уже за шесть утра. В коридоре давно уже не было Шэн Цинжана.
В кабинете воцарилась гнетущая тишина. Мать Цзун Юя вырвала из рук тётки скомканный лист, и на её обычно мягком лице проступил такой гнев, что кожа побледнела, словно воск. Она сжала бумагу до хруста и со всей силой метнула её обратно:
— Зачем ты полезла со своим языком? Кто просил тебя спрашивать?!
