Фу Исяо в ярости опрокинула всё, что стояло на столе, вместе с роскошной вышитой скатертью. С грохотом упала на пол хрустальная лампа, украшенная жемчугом и агатом — самая дорогая в доме. Служанка, прятавшаяся во внешней комнате, замерла и сложила руки, шепча молитвы Будде, умоляя, чтобы ярость госпожи утихла поскорее, чтобы ей удалось вовремя войти и убрать осколки.
«Спорю, что ты не выдержишь» — эти четыре слова прозвучали, словно гром, ударив её в сердце. На мгновение показалось, что ей трудно дышать.
Когда Фэн Суйгэ произнёс их, он тихо позвал её по имени:
— Исяо…
Она подавила прерывистое дыхание и заставила себя успокоиться.
— Что?
Повернувшись к нему, она увидела, как его лицо становилось всё ближе и ближе, он опустил голову, и она оказалась, словно в ловушке застывшего вокруг неё воздуха, пока его горячее дыхание не коснулось её губ:
— Ты ждёшь, что я поцелую тебя?
Исяо резко оттолкнула его, выскочила из комнаты и рванула прочь, обратно во дворец принца. В пустой комнате ей стало плохо, её тошнило, и она не могла понять, что ей противно больше: Фэн Суйгэ, игравший ею, или она сама, забывшая о сопротивлении.
Фу Исяо, чего ты ожидала? Почему ты вернулась сюда? О чём ты думала? Ненависть к себе сковывала её натянутые нервы.
Словно разъярённый зверь, Исяо отшвырнула в сторону парчовый табурет, преграждавший ей путь, схватила со стола «Таньлан» и колчан и бросилась к двери. Она больше не могла этого выносить. Она не хотела снова думать об этой тошнотворной сцене. Она хотела покинуть дворец принца, хотела покинуть Суша. Даже если она умрёт у городских ворот, она не хотела больше видеть этого человека.
— Госпожа… куда вы, госпожа? — окликнула её ночная служанка.
Исяо резко обернулась и прошипела:
— Заткнись. Если сделаешь ещё шаг за мной, будешь первой, кого я убью.
Служанка застыла в страхе.
Не в силах больше медлить, Исяо ускорила шаг. Крики служанки уже насторожили стражу дворца, и послышался слабый голос:
— Кто…
Мимо промелькнула фигура. Исяо, готовая к бою, проскользнула мимо приближающегося в темноте часового. Она подняла «Таньлан» правой рукой и сильно ударила его по шее. Часовой застонал и безвольно упал.
Во дворе постепенно зажглись фонари, в тусклом свете её глаза сверкали, как у ночного хищника. Способность видеть в темноте, отточенная годами боёв, не раз делала её ключевой фигурой ночных налётов на лагеря Суша. Ирония заключалась в том, что, пройдя столько сражений, претерпев столько лишений и убив столько солдат и генералов Суша, она стала наложницей их наследного принца.
Сзади донеслись зов и крики из внутреннего двора, передний двор один за другим озаряли лампы. Исяо на ходу перебросила «Таньлан» за плечо, сломала у двух стрел оперение, и короткие их остатки стали готовым оружием ближнего боя. Она крепко сжала сломанные стрелы и присела в тени кустов, уклоняясь от группы бегущих стражников из дворца принца. Пока она могла безопасно пройти открытое пространство впереди, она могла быть уверена, что сможет сбежать.
