Сказав это, Шэн Цинжан повесил трубку и другой рукой, обогнув талию Цзун Ин, снова набрал номер, связываясь с полицейским участком при муниципальном совете.
После нескольких переключений он изложил ответственному лицу обстоятельства исчезновения второй сестры и настойчиво попросил, если появятся какие-либо вести, немедленно сообщить ему.
Из его слов Цзун Ин поняла, что с утра вторая сестра ушла за тортом, но к вечеру так и не вернулась. Цинхуэй встревожилась и позвонила Шэн Цинжану, умоляя помочь найти.
Казалось бы, даже если взрослой человек и вернётся с опозданием, то это ещё не беда, но в военное время всё было иначе, и её тревога вовсе не выглядела лишней.
Шэн Цинжан опустил трубку, встретился взглядом с Цзун Ин и тихо спросил:
— Что с тобой?
Она не ответила, лишь слегка запрокинула голову, продолжая смотреть на него. Он был в домашней пижаме, волосы после сна ещё спутаны и мягко взъерошены, на лице не оставалось и следа той холодной сдержанности, что обычно скрывала его мысли, и в этой простоте он казался особенно настоящим.
Поняв, что она его рассматривает, он поспешно отвёл взгляд и бросил глаза на настенные часы.
Пять часов семнадцать минут. Это означало, что он проспал на диване почти двенадцать часов, а Цзун Ин всё это время просто сидела рядом, молча наблюдая.
Смущение обожгло его, он резко отвернулся и сказал:
— Пойду умоюсь.
Он быстрыми шагами ушёл в ванную. Цзун Ин вернулась к столу, подняла начатую книгу, перевернула пару страниц, но сосредоточиться уже не могла.
Тогда она прошла в его спальню, выдвинула ящик комода и достала оттуда свою одежду, оставленную ещё прежде. Как раз в этот момент навстречу вошёл уже умывшийся Шэн Цинжан. Она, держа в руках больничный халат, поспешно отошла в сторону, не давая ему сказать и слова, прикрыла за ним дверь и осталась ждать снаружи.
Закатное солнце проникало в окна, и в доме царила редкая тишина.
Если бы не было нужды выходить, если бы внешние тревоги не вторгались, эта квартира и вправду могла бы подарить ощущение безопасности.
Но надолго ли он здесь задержится? До конца аренды? Или до того дня, когда решит покинуть Шанхай? Поедет ли он вместе с семьёй Шэн?
Погрузившись в эти мысли, она вздрогнула от щелчка двери. Обернувшись, Цзун Ин увидела, что он уже был собран, волосы приглажены, костюм сидел безупречно, в руке — портфель. Всё ясно: он намерен выйти.
— Мне нужно съездить в особняк, — сказал он.
— Я с тобой, — ответила Цзун Ин.
Ещё раньше, заметив её переодевшейся, он догадался, что она захочет пойти вместе. И в самом деле, оставлять её одну ему было неспокойно.
Убедившись, что он не возражает, она подошла с чашкой чая:
— Выпей немного.
Затем Цзун Ин вернулась на кухню, нашла в шкафу коробку печенья и, прихватив её, направилась к прихожей менять обувь. Шэн Цинжан снял с вешалки пальто.
Когда она открыла дверь, то ощутила, как на плечи легла верхняя одежда. Повернувшись, она увидела лишь его склонившееся лицо. Он запирал замок, не добавляя ни одного лишнего слова.
Заперев дверь, он взял в одну руку портфель, а другой слегка коснулся её спины:
— Сюда.
Они вышли к консьержу и получили от него велосипед. Под настороженным взглядом господина Е они покинули дом.
Дневное тепло уже уходило, ветер становился прохладным.
На горизонте клубились облака, окрашенные золотым светом.
Цзун Ин, накинув пальто и подвернув длинноватые рукава, устроилась на багажнике.
Вечерний воздух холодил лицо. Она раскрыла коробку и спросила:
— Ты голоден? Я взяла печенье.
Шэн Цинжан, удерживая руль правой рукой, протянул левую назад и взял у неё одну печеньку. Шоколадная прослойка оказалась приторной, но наполнила пустой желудок и принесла краткое утешение. Даже дорога к вечеру показалась уже не такой мрачной.
Они успели вернуться в особняк Шэнов до того, как на границе концессии закрыли ворота. В этот момент старшая невестка тоже подъехала. Ворота были распахнуты, дядя Яо парковал машину. Завидев их, он выключил мотор и спросил:
— Третий молодой господин, зачем пожаловали?
— Хочу поговорить с братом и невесткой, — ответил Шэн Цинжану.
Сказав это, он взял Цзун Ин за руку и повёл её прямо к жилому зданию.
Солнце окончательно скрылось. В саду шелестели листья платанов, их срывал ветер и гнал вперёд, но у самого порога флигеля они оседали на землю, так и не переступив его порог.
В гостиной горела всего одна лампа. Собрались почти все, кроме второй сестры.
Дети с надеждой поглядывали в сторону кухни, ждали, когда наконец можно будет садиться ужинать, но пока семья не была в полном составе, никто не решался вынести на стол приборы и блюда.
Когда вошли Шэн Цинжан и Цзун Ин, из кухни вышла служанка и спросила у старшей невестки:
— Госпожа, можно подавать ужин?
Та только что услышала от Цинхуэй о пропаже второй сестры; тревога не отпускала её, поэтому она ответила:
— Нет, подождём ещё.
Затем, повернувшись к вошедшим, она сказала:
— Вы тоже пришли? Садитесь.
