Уклониться было невозможно. Ань Цзю стиснула зубы и натянула тетиву голыми руками.
Только командующий заметил странность: её хват был иным. Все пять пальцев легли на тетиву, словно она держала не одну, а сразу четыре стрелы.
В тот миг вокруг её рук вспыхнуло едва уловимое чёрное марево. Тетива застонала, и в тот миг, когда она отпустила её, над ущельем пронесся резкий, чистый звук, будто крик ястреба, звон журавлиного крыла или пробуждение феникса.
Грохот потряс воздух. Четыре из восьми стрел врага взорвались в полёте, остальные ушли в сторону, потеряв силу.
Никто не заметил саму стрелу Ань Цзю. Только вспышку.
На противоположном утёсе один из стрелков внезапно рухнул, как скошенный.
Мастер хуацзин, стоявший рядом, мгновенно присел, чтобы проверить тело. В груди убитого зияла крохотная дыра ровно с палец толщиной. На спине, напротив, — выходное отверстие, из которого вместе с кровью сочилась раздавленная плоть.
— Это… «Цзинсянь»! — голос его дрогнул. — Настоящая «Удивлённая струна»!
Остальные ошеломлённо переглянулись, но сохраняли самообладание. Им, стоящим у подножия, трудно было понять то неистовое трепетание души, которое испытывает тот, кто почти достиг вершины… и вдруг видит, как кто-то, казалось бы, случайно, переступает её.
— Безумец! Уходим! — крикнул один из воинов.
Лучник не шелохнулся.
— Безумец, слышишь? Там лучник уровня совершенства! Если останемся — нас перебьют! — крик повторился, но уже отчаянный.
Несколько человек подхватили мастера под руки, таща прочь, а он всё шептал, глядя в белое небо:
— Цзинсянь… Цзинсянь…
А на этой стороне ситуация тоже не выглядела радужной. Командующий, из последних сил передававший Ань Цзю свою внутреннюю энергию, к концу боя был почти обессилен. Последний выстрел — четыре стрелы из чистой энергии — выжег его жилы досуха.
Когда всё стихло, он опустился на одно колено, стараясь вновь наполнить пересохшие каналы дыханием и теплом. Боль постепенно отступила.
— Это была «Удивлённая струна»… — пробормотала Ань Цзю, глядя на свой лук.
Одна стрела — и четыре в одном движении.
Она не понимала, почему старейшина Чжи, посвятивший этому искусству всю жизнь, так и не смог достичь этого состояния, а у неё получилось легко, почти без усилия. Возможно, потому что у неё нет внутренней силы вовсе. Судьба равняет всех; она не даёт никому обладать всем сразу.
Противник начал спешно отступать. Снег вновь стал чистым, лишь изредка пересекаемым алыми следами.
Командующий быстро восстановил дыхание, собрал остатки войска и повёл людей вниз по склону. Начался подсчёт потерь.
Почти все бойцы Войска Повелителей Журавлей, засевшие в засаде в храме, погибли. Испытуемые, участвовавшие в испытании, понесли ещё более ужасающие утраты: сперва они перебили друг друга в погоне за фрагментом Небесного свитка и картой, потом их вырезали люди таинственной организации. В живых осталось меньше двух десятков, и среди них были те, кто принадлежали к родам Мэй и Лоу.
Для этих двух семейств, ещё недавно стоявших на краю отчаяния, это выглядело почти как чудо. Они пережили бурю.
Мэй Тинчжу молчала, осознавая всё произошедшее. Если бы не та стрела четырнадцатой Мэй, что прогнала мастера хуацзин, если бы не её решительный бросок за арбалетом в башне, сейчас от них не осталось бы даже теней, а лишь клочья мяса на холодных плитах.
Она впервые поняла, что именно та незаметная, почти не существующая для них четырнадцатая стала их спасением. Хрупкая, словно созданная для покоев, женщина оказалась в сто крат сильнее их всех вместе.
— Не трогать тела, — коротко приказал командующий. — Отходим.
— Командующий! — раздались голоса.
Один из офицеров шагнул вперёд:
— По уставу Войска Повелителей Журавлей тела должны быть убраны и преданы очистительному обряду. Потери и так чудовищны. Если мы бросим павших, вам это не простят.
Остальные молча поддержали его. Большинство из них были людьми, преданными этому командующему, и не хотели, чтобы по возвращении в столицу его обвинили в пренебрежении к уставу.
Однако голос их предводителя был холоден и непреклонен:
— Делайте, как сказано. Я не позволю вам умереть впустую. Мы вернёмся, когда взойдёт солнце. Сейчас отступаем. Это приказ!
— Есть! — ответили все разом.
Ань Цзю мельком взглянула на него. Даже сейчас, выжатый до последней капли, он находил способ укрепить своё влияние. Тонко, но верно.
Отряд быстро покинул гору. Испытуемые последовали за ними и вскоре добрались до ближайшей заставы Повелителей Журавлей.
Снаружи она выглядела как обычное селение — пара скромных дворов с семью или восемью ничем не примечательными хижинами.
Хозяева, мужчина и женщина, в действительности были агентами Войска. При виде белого журавля на плаще командующего они без лишних слов уступили три комнаты и тут же принесли горячую воду и целебные мази.
Не прошло и получаса, как «жена» вернулась, но на этот раз с двумя пожилыми женщинами. Они принесли еду. В больших глиняных мисках варилась простая лапша. Лишь немного взбитого яйца плавало в прозрачном бульоне.
Теневые воины сняли маски, разложили по мискам лапшу и, не говоря ни слова, присели прямо на пол, жадно хлебая горячее. Пар от мисок смешивался с паром их дыхания, будто жизнь вновь возвращалась в обмороженные тела.
А в соседней комнате испытуемые сидели, не притронувшись к пище. Усталость, страх и тяжесть недавней бойни стояли между ними и едой. Даже те, кто привык к виду крови, не могли так сразу сделать вид, будто ничего не случилось.
Одна из женщин — седая, с мягким лицом — поставила миску перед ними и сказала негромко:
— Поешьте, господа. Всё проходит. Жизнь коротка, не стоит лишать себя даже малого утешения.
Её голос был спокоен, словно звучал издалека, и на миг в этом простом тепле запахло домом. Тем, что потерял каждый.
