В её словах слышалась тихая тоска предстоящего расставания. Вместо одинокой бессонной ночи она предпочла быть рядом, пока это возможно.
Шэн Цинжан крепче сжал ручку чемодана и вышел за дверь.
Они вошли в лифт. Цифры этажей медленно сползали вниз. На первом этаже Цзун Ин первой вышла и поспешила за машиной. Она подъехала к подъезду. Он уже ждал.
— Клади на заднее сиденье, — кивнула она на чемодан.
Он молча открыл заднюю дверь, поставил туда вещи, захлопнул, а затем сел на переднее пассажирское место и пристегнулся.
Когда машина тронулась, Цзун Ин спросила:
— Первым делом куда?
— В Нанкин, — ответил он.
Она повернула руль, включила навигатор и задала маршрут. Машина выехала на юг.
День простоял серым, и теперь в низком небе клубились тяжёлые тучи. Воздух был влажный, на дождь. В ночной дороге их сопровождали лишь редкие машины и неоновые огни, холодно переливавшиеся в темноте.
Через полчаса они остановились на заправке. После того как бак был полон, Цзун Ин зашла в круглосуточный магазин и вернулась с пакетом еды. Она поставила его на заднее сиденье, достала из кошелька крупные купюры и протянула их Шэн Цинжану.
Он покачал головой:
— У меня есть немного наличных. Не нужно.
Она ничего не ответила, убрала деньги обратно и завела мотор.
Дорога звала дальше. Было кануном возвращения из «золотой недели»1, трассу заполнили машины, спешившие домой. Их же путь лежал в незнакомый город.
Глубокой ночью автомобиль мчался по скоростной трассе. Дорожные указатели и тёмные силуэты деревьев мелькали один за другим, белые линии на асфальте уходили под колёса, а впереди по-прежнему простиралась непроницаемая чернота.
Когда они свернули с шоссе, небо уже светлело, тяжёлые облака нависли низко, словно давили на горизонтом. Лишь въехав в город, они впервые увидели рассветный свет. Цзун Ин скользнула взглядом по дисплею навигатора и остановила машину у обочины.
Они оказались рядом с давно заброшенным Западным вокзалом Нанкина. В своё время его перестраивали не раз. А следующий путь Шэн Цинжану предстояло начать именно отсюда, с Нанкинского вокзал Сягуань, построенного ещё в 1905 году.
Провожая друга в дорогу на тысячу ли, всё равно приходится проститься.
Стрелки часов неумолимо приближались к шести. Кроме коротких слов прощания, больше ничего не оставалось.
Цзун Ин держала одной рукой руль, другой прикрыла губы, помолчала, затем тяжело вздохнула и резко повернулась. Она дотянулась до чемодана и пакета с покупками на заднем сиденье и протянула всё Шэн Цинжану.
Он поставил багаж у ног и всмотрелся в неё. Секундная стрелка всё настойчивее отсчитывала последние мгновения. Она смотрела на него несколько секунд и, наконец, сказала:
— Я хочу, чтобы ты жил. Жил и вернулся целым.
Он встретил её взгляд, и голос его прозвучал хрипло, но твёрдо:
— А я хочу, чтобы твоя операция прошла удачно. Живи. Я обязательно вернусь.
Оба понимали, что пути их расходятся и надежды на совместную судьбу нет. Но вчера, в ту ночь, сердца, разделённые целой эпохой, всё же соприкоснулись и единым порывом пожелали невозможного — не разлучаться.
Шэн Цинжан обнял её, и Цзун Ин ответила ему тем же. Это объятие длилось лишь несколько секунд. В момент расставания даже сильнейшее чувство можно только спрятать внутрь. Их руки разжались, уступив времени.
— Тогда… до свидания, — сказал он, беря чемодан.
Цзун Ин краем глаза заметила на навигаторе, как секунды обнуляются: три, две, одна…
— До свидания, — прошептала она.
И рядом с ней на пассажирском сиденье вдруг образовалась пустота.
В стороне возвышался мрачный вокзал. Сейчас он казался забытым и одиноким, но в тридцатые годы был важнейшим узлом, соединявшим север и юг, началом и концом линии Шанхай—Нанкин.
Шэн Цинжан поправил вещи и уже собирался войти в здание, когда заметил, что в пластиковом пакете лежал кошелёк, набитый деньгами. Он машинально обернулся, будто машина Цзун Ин всё ещё стояла у тротуара, но никакого автомобиля не было. Лишь несколько спешащих пассажиров прошли мимо, рядом громыхнула велосипедная цепь, а старый «Форд Т-модели» остановился у входа. Из него вышли двое политиков в безупречно сшитых костюмах.
Тяжёлые облака нависли и здесь, но и в том времени, где осталась Цзун Ин, погода была не лучше.
Она ещё посидела в машине, затем завела мотор, развернула автомобиль и направилась обратно в Шанхай навстречу бледному рассвету.
Это было утро последнего дня «золотой недели». В городе моросил дождь. Задержавшееся из-за праздников расследование вновь сдвинулось с места.
В лифте особого блока городской больницы двери разъехались, и оттуда вышли трое полицейских в форме. Двое первых представляли следственную группу по делу «723», за ними шла Сюэ Сюаньцинь.
Старший, офицер Цзян, подошёл к двери палаты и дважды постучал.
Мать Цзун Юя, не спавшая всю ночь у постели сына, поднялась и открыла. В глаза ей сразу бросился светло-голубой цвет полицейской формы.
Цзян предъявил удостоверение и сказал:
— Мы получили новые доказательства по делу «723». Сегодня нужно подтвердить кое-что.
Женщина подняла голову. Её лицо застыло в раздражении и настороженности:
— Но ведь вы уже приходили! Цзун Юй ничего не помнит. Если не верите — спросите у врача.
Офицер слегка нахмурился. Тогда из-за его спины раздался голос Сюэ Сюаньцинь:
— Нет, он помнит.
Она протянула руку, и в поле зрения матери появился прозрачный пакет с вещественными доказательствами. Внутри лежал телефон.
- Золотая неделя (黄金周, Huángjīn zhōu) — установленный в Китае период государственных праздников, когда большинство учреждений, школ и предприятий не работает. Таких недель две:
– Первая Золотая неделя — с 1 по 7 октября, приуроченная к Дню образования КНР (国庆节, Guóqìng jié).
– Вторая — в начале года, совпадает с празднованием Китайского Нового года (春节, Chūnjié).
В эти дни миллионы людей путешествуют по стране или навещают родственников, что делает период Золотой недели временем массовых переездов и пиковых нагрузок на транспорт. ↩︎
