Император держал в руках золотые ножницы и неторопливо подрезал тонкие ветви изумрудного бонсая на изящной подставке. Его голос звучал спокойно, даже лениво:
— Что, жалко стало?
— Но ведь Ваше Величество обещал не лишать его жизни! — воскликнула Фэн Сиян, не в силах сдержать тревогу. — Если бы не командир Сяо, он, возможно, уже…
Ножницы щёлкнули, и с ветви плавно упал листок.
— Как раз его, — спокойно произнёс Император, — я и хотел устранить. — Увидев замешательство Фэн Сиян, он мягко усмехнулся и отложил ножницы. — Этот Сяо Вэйжань слишком мешает. Пусть полежит немного, пока я всё устрою. Остальное будет зависеть от тебя, принцесса.
— Я не понимаю, — растерянно прошептала Фэн Сиян. — Что именно я должна делать?..
— Не тревожься, — Император доброжелательно похлопал её по плечу. — Фу Исяо скоро вернётся. Когда это случится, я сам научу тебя, что делать.
— Фу Исяо?! — Фэн Сиян вскрикнула. — Почему она вернётся?
— Потому что князь Чжэннаня тяжело ранен, — в уголках его губ мелькнула кривая улыбка. — Она преодолеет тысячи ли, чтобы вернуться из Суша.
— Но… мой супруг ведь не ранен… — растерянно пробормотала Фэн Сиян.
Император больше ничего не ответил. Он просто вновь взял ножницы и сосредоточенно занялся цветущим деревцем, будто разговор исчерпал себя. Фэн Сиян постояла немного, понурив голову, и, не добившись ответа, была вынуждена отступить.
Тем временем в покоях наложницы Чжуан царила тревожная суета. Она уже не в силах была усидеть на месте и бесконечно ходила туда-сюда, а придворная служанка то и дело выбегала к дверям, высматривая кого-то.
К закату пришло известие от Фу Исяо, что сегодня ночью в зале Шучэнь будет вынесен приговор по делу о нападении в Запретном лесу, и её, наложницу Чжуан, приглашают присутствовать на слушании.
Сердце у неё сжалось.
Почему ночью?
Зал Шучэнь — место, где допрашивают и наказывают провинившихся слуг. Он стоял почти вплотную к Холодному дворцу, самой мрачной части города, где, как говорили, витали тени умерших и стонали обиженные души. После заката ни один слуга не решался подойти туда даже на несколько шагов.
Зачем же пригласили её, наложницу государя, наблюдать за столь тяжёлым судом?
Просить совета у родственников было опасно. А Фэн Цишань, разгневанный её провалом с делом о пожаре в гостинице, уже несколько дней не желал даже её видеть. Не зная, что предпринять, Чжуан-фэй послала ловкую служанку разведать, не получила ли кто-нибудь из других наложниц подобное приглашение.
Прошёл час, потом ещё один, но вестей не было, и сердце Чжуан-фэй всё сильнее сжималось. Она уже собиралась послать другую, как служанка у двери вдруг вскрикнула:
— Идёт! Вернулась!
В зал вихрем вбежала дворцовая девушка, упала на колени и торопливо доложила:
— Госпожа! Остальные наложницы тоже получили приглашение от молодой госпожи. Всех зовут сегодня вечером в зал Шучэнь наблюдать слушание!
Чжуан-фэй облегчённо выдохнула, будто сбросила с плеч тяжёлый груз. Вернув себе привычную ленивую грацию, она кивнула:
— Хорошо. Ты свободна. Иди, получи награду.
Она попыталась успокоиться, но тревога не отпускала. Гнетущие и мрачные образы зала Шучэнь и Холодного дворца, хранившиеся в памяти, всплывали всё яснее.
Когда-то, вскоре после того как её пожаловали в наложницы, она, ведомая юношеским любопытством, тайком пришла туда, в Холодный дворец, хотела увидеть, как живут те, кто некогда был в милости, а потом оказался в изгнании.
Она приоткрыла рассохшуюся дверь, и перед ней предстала убогая комната. На покосившемся столе стояла миска с засохшими остатками еды, над которой роились мухи. В углу, съёжившись, сидела женщина, от которой остались кожа да кости, с лицом, похожим на череп. Увидев Чжуан-фэй, она вдруг зашипела хриплым голосом:
— Чего уставилась?! Государь шесть раз был у меня в покоях! А у тебя сколько? Я когда-то была в сто раз красивее тебя! Кто ты такая, чтобы смотреть на меня сверху?!
