— Ань Цзю… — Мо Сыгуй поднял девушку, вложил ей в рот Байду цзе ,потом лёгким нажатием на точки остановил кровь и, тревожно вскинув голову, взглянул туда, где сражался старейшина Ци.
Внутренности его были потрясены ударом, сил не осталось даже поднять Ань Цзю на спину.
— Отдай её мне. — Неизвестно когда перед ними возник Цуй Ичэнь.
Вспомнив, как Ань Цзю только что заслонила его собой, Мо Сыгуй теперь скорее умер бы, чем выдал её врагу. Однако силы были неравны, и он тянул время, лихорадочно ища выход:
— Ты что, затаил на неё обиду?
— Да. — Цуй Ичэнь с детства был гордостью рода и редко терпел поражения. После того как, похитив Ань Цзю, он угодил в ловушку Чу Динцзяна, этот гордый человек потерял людей и понёс суровое наказание от хозяина. Мстительный по натуре, он поклялся свести счёты с Чу Динцзяном, а Ань Цзю стала лишь поводом.
Мо Сыгуй и во сне бы не подумал, что из‑за такой мелочи Цуй Ичэнь вознамерится убить девушку.
Тот обвёл взглядом поле боя:
— Если будешь тянуть, род Мэй погибнет.
Мо Сыгуй с Ань Цзю стояли на северной стороне, по ветру. Ветер был не силён, но и лёгкого дуновения хватало, чтобы донести яд. Он незаметно откупорил маленький флакон, продолжая говорить, чтобы отвлечь противника:
— Жизнь коротка, смерть гасит свет. Она так молода; что за непримиримая вражда между вами, что ты даже над телом её хочешь издеваться?
— Мо Сыгуй… — Цуй Ичэнь узнал его и вдруг усмехнулся. — Лучше побеспокойся о себе.
Он поднял руку, сделал лёгкий взмах,и десяток чёрных фигур сомкнули кольцо.
— Брать живыми. — Голос его был холоден.
Если не удастся захватить старейшину Ци, то Мо Сыгуй подойдёт не хуже, а может, и лучше. По сведениям, старейшина в последние годы остыл к врачебному искусству и стал слишком привязан к людям, тогда как Мо Сыгуй, напротив, казался удобнее для контроля.
Ветер донёс тонкий аромат цветущей сливы. У тех, чьи силы были ниже, ноги подкашивались, мечи выпадали из рук.
Цуй Ичэнь насторожился. Среди крови и огня откуда вдруг запах сливы? Он отпрянул, прикрыв рот и нос.
Издалека донёсся голос Безумца:
— Старик! Сдавайся по‑хорошему — не трону!
Мо Сыгуй бросил быстрый взгляд,и сердце его сжалось. Старейшина Ци был изранен, одежда пропиталась кровью, седая борода стала багряной, лицо побелело.
— Вы хотите схватить старейшину Ци, — сказал Мо Сыгуй, и в его глазах, всегда чуть насмешливых, мелькнула решимость. — Возьмите меня. Я не уступаю ему во врачебном искусстве. Но отпустите старейшину Ци,пусть унесёт её тело.
— Предложение неплохое, — Цуй Ичэнь скользнул взглядом по падающим от яда людям, — жаль, что ты ведёшь себя не слишком дружелюбно.
Мо Сыгуй чуть приподнял руку. Цуй Ичэнь инстинктивно отступил, но, опустив глаза, увидел у ног лишь перекатившийся фарфоровый флакон.
Мо Сыгуй лениво и насмешливо усмехнулся:
— Противоядие. Осмелишься попробовать?
— Почему бы нет! — Цуй Ичэнь поднял бровь, подхватил флакон и бросил его одному из отравленных.
Тот про себя выругался: «Конечно, осмелюсь — ведь не я отравлен!»
Но, боясь промедлить, он быстро сорвал маску, высыпал пилюлю и проглотил.
