Громыхнуло так, что у прохожих головы повернулись разом: кто с любопытством, кто с тайным интересом. Повозка вдруг затряслась, заскрипела, загрохотала, и сквозь глухие удары прорывались обрывки мужского, торопливого дыхания. Со стороны зрелище было, надо признать, впечатляющее.
Кто-то узнал герб на лакированных бортах. Повозка принадлежала дому Хуа. Толпа зашепталась, возбуждённо переглядываясь.
Внутри же всё было далеко не столь романтично: двое сцепились, словно враги. Ань Цзю едва сдерживала ярость. Будь они не посреди улицы, она бы уже пустила в ход смертоносный приём. И всё же убить сына первого советника прямо на глазах у всех — значило подписать себе приговор. Тогда ей не видать ни службы во Войске Повелителей Журавлей, ни спасения. В сетях императорской власти она бы не продержалась и нескольких дней.
Хуа Жунцзянь, привыкший к лёгким интрижкам и женскому обожанию, прежде никогда не поднимал руку на женщину, да и женщины не смели на него замахиваться. Но стоило ему встретить Ань Цзю, как будто злой дух вселялся в обоих. Каждый раз всё заканчивалось потасовкой. Бить её изо всех сил — выглядело бы недостойно, а сложить руки и терпеть — ещё глупее.
Он, разумеется, винил во всём её неукротимый нрав.
— Четырнадцатая Мэй, довольно, — выдохнул он, пытаясь договориться.
Снаружи народ, услышав это, зашумел ещё громче. Выходит, не второй господин Хуа так силён, а женщина! Для консервативного Сун это была история, достойная пересудов на месяц вперёд.
Кучер, краснея от неловкости, хлестнул вожжами, и повозка, подпрыгивая, покатила быстрее. Лишь спустя время, равное одной чашке чая, они выехали за городские ворота.
— Господин, мы за городом, — тихо напомнил возница.
Хуа Жунцзянь пригладил смятую одежду и бросил на спутницу сердитый взгляд:
— Сварливая баба.
— Говори по делу, — холодно ответила Ань Цзю. — У меня нет времени на пустое. Клан Мэй почти уничтожен, пользы от него тебе больше никакой. Хочешь жениться — выбери любую из оставшихся девушек, их ещё несколько. Я и без того не собиралась замуж, а уж за тебя — тем более.
— Кто сказал, что клан Мэй погиб? — Хуа Жунцзянь будто не услышал последней фразы. — И Мэй, и Лоу ещё живы. По крайней мере, пока.
Ань Цзю сразу поняла, о чём он: в Войске Повелителей Журавлей служили люди из обоих родов, и именно их силу стремился использовать дом Хуа. Те, кто остались на виду, мало кого интересовали. Но он был прав и в другом. Человек боится остаться без корней. Даже те, кто живут, словно тени, не позволят роду исчезнуть. Если бы из Мэй осталась лишь она одна, её признали бы главой семьи, а значит, женитьба на ней дала бы Хуа Жунцзяню власть. То же касалось и Лоу.
— До нас дошли вести, — продолжил он, — что государь собирается издать указ о браке. Невеста — дочь Мэй, по имени Мэй Жушань. Слышала? Она из старшей линии, служит в одном из отрядов Юйлинь при дворце.
Он усмехнулся, и в этой усмешке сквозила тревожная насмешка:
— Говорят, её иногда призывают к ложу. Её подменят на десятую Мэй. Противно, не правда ли?
Десятая Мэй — та самая Мэй Жухань, близкая подруга Мэй Жуянь, погибшая во время нападения на род.
