Этих слов хватило, чтобы всё стало ясно. Цзян Чунь давно заметила следы обмана, но, помня, что Лян — мать Вэй Шу, не хотела рвать покровы. Теперь же, когда Вэй Шу мёртв, ей нечего было скрывать. Если бы в прошлой жизни она не покончила с собой, дом Вэй, возможно, не пал бы так низко.
Высокая башня рушится не из‑за одной трещины, но и не без сотни слабых балок.
Чу Юй смотрела на неё, невольно задумавшись. Цзян Чунь, перебирая костяшки счётов, вдруг спросила:
— Линчунь теперь с госпожой в Ланьлине, с ним всё в порядке?
Вэй Линчунь был её сыном, старшим из пяти малых господ. Чу Юй знала, что та тревожится, и ответила:
— Не беспокойся. Они вышли тремя группами, скрытно. Я отдала им всех лучших людей. К тому же дом Вэй лишь под стражей, не под обвинением. С ними ничего не случится.
Цзян Чунь и сама это понимала, но слова Чу Юй всё же успокоили её. С её помощью дела пошли быстрее. Вэй Юнь продолжал писать, стараясь рассказывать о дороге, но в письмах не было прежней живости. Лишь сухие строки, будто он исполнял долг.
Каждое письмо Чу Юй перечитывала, аккуратно складывала и прятала в тумбочку. Потом она брала цветную глину и лепила фигурки, представляла, как выглядят Вэй Цзюнь и Вэй Юнь. Из всех семи сыновей Вэй она помнила лица только этих двоих; остальных знала лишь по голосам, услышанным в день свадьбы.
Когда фигурки были готовы, пришло время возвращения Вэй Юня в столицу.
Накануне его прибытия у ворот дома Вэй выставили дополнительную стражу, и воздух стал тревожным. Заметно взволнованная Цзян Чунь вошла:
— А‑Юй, неужели они решат схватить седьмого прямо у ворот? Что же случилось на поле боя?..
Она говорила быстро, тревога проступала в каждом слове. Чу Юй спокойно распорядилась повесить у ворот белые ленты и велела передать по дому: завтра все малые госпожи должны собраться в переднем дворе, чтобы встретить Вэй Юня. Лишь после этого она сказала:
— Как бы ни было, завтра мы должны достойно встретить наших отца и братьев.
Её спокойствие передалось Цзян Чунь. Та кивнула твёрдо:
— Если кто‑то осмелится оскорбить седьмого перед духом моего мужа, я этого не прощу!
Чу Юй невольно улыбнулась:
— Хорошо. Не простим.
Этой ночью она не сомкнула глаз. Вэй Юнь уже был у городских ворот, но прежде чем войти, должен был привести себя в порядок. Вероятно, он, как и она, хотел, чтобы родные увидели не его усталость, а достоинство.
С первыми лучами рассвета Чу Юй поднялась. Волосы ей уложили в женский узел, украсив белым цветком. Она надела длинное белое платье и плащ с широкими рукавами из облачного узора. Облачение было скромным, но величественным. Лёгкий макияж вернул лицу свежесть, жемчужные серьги добавили света, даже в трауре она выглядела собранно и чисто.
Закончив приготовления, она вышла во двор и пересчитала людей, но там стояли лишь Цзян Чунь и служанки из покоев шестой малой госпожи, Ван Лань.
— Где остальные? — холодно спросила Чу Юй.
— Остальные малые госпожи говорят, что нездоровы, — ответил управляющий. — Я ходил звать, но никто не пожелал выйти.
Смысл был ясен. «Нездоровы» — лишь предлог, просто не хотят являться. Они уже решили показать всем, что не желают иметь ничего общего с домом Вэй.
Чу Юй взглянула на управляющего:
— Они что, лежат без сил, не могут подняться?
Тот не понял, к чему вопрос, и растерялся. Тогда Чу Юй повысила голос:
— Чан Юэ, Вань Юэ! Передайте всем, кто не пришёл: если не могут встать — пусть лежат, но если могут, чтобы немедленно явились! Кто не придёт — ноги переломать, и пусть тогда уж точно не приходят!
Управляющий побледнел, лица вокруг застыли.
«Переломать ноги…»
Но Чан Юэ и Вань Юэ, будто ничего необычного не услышали, сразу пошли исполнять приказ.
Цзян Чунь смутилась:
— А‑Юй, не слишком ли…
— Сегодня я защищаю честь дома Вэй, — холодно ответила Чу Юй, глядя не на неё, а на всех. — Кто не уважит меня сегодня, тому я не оставлю лица завтра.
Прошло немного времени, и вдруг издали раздался гневный голос Яо Цзюэ:
— Чу Юй! Кто дал тебе право грозить мне переломать ноги?!
Чу Юй обернулась. Яо Цзюэ и ещё три малые госпожи спешили во двор, лица их пылали. Яо Цзюэ сжимала в руке кнут и уже занесла его, но Чу Юй спокойно произнесла:
— Что, письмо о разводе тебе больше не нужно?
Рука Яо Цзюэ застыла в воздухе. Чу Юй стояла с лёгкой улыбкой и обвела всех взглядом:
— Скажу прямо: если сегодня вы будете вести себя смирно, я сама попрошу Вэй Юня выдать вам разводные письма, и тогда ваши пути с домом Вэй разойдутся навсегда. Но если вздумаете устраивать сцены, — голос её стал резким, — я поставлю на кон собственную жизнь и посмотрю, кто из нас выдержит!
После этих слов во дворе воцарилась тишина. И в этот миг у ворот раздался голос стражи:
— Малая госпожа, седьмой господин вернулся!
